Но было что-то трогательное в прощальной просьбе Марка обязательно приехать к нему — от этого нелюдимого гордеца она звучала, как мольба о помощи. Я никак не мог отделаться от воспоминаний о его слабом голосе, благодарившем меня за ещё не оказанную услугу. Вздохнув, я скопировал адрес и открыл онлайн-карту города. Что за притча? Нет такого дома… То есть дом-то есть, даже целый квартал — вон он темнеет на спутниковом варианте карты — а вот адреса нет. Есть дом одиннадцать, есть дом пятнадцать, а между ними только это тёмное пятно, на котором в максимальном приближении можно различить несколько строений, но цифры «13» над ними нет. Однако деваться было некуда — раз уж решил ехать, надо выдвигаться и искать этот самый отдел. Может, это Организация засекретила квартал? Впервые о таком слышу.
Я принялся собираться. Следовало на всякий случай иметь в виду, что Сефирос вполне мог попытаться помешать мне вернуться сюда. Поэтому я перенёс всю информацию личного характера на съёмный носитель (больше всего места заняли сохранённые позиции из компьютерных игр), собрал все свои «земные» документы, смену одежды и кое-какие дорогие сердцу мелочи. Набралась одна небольшая «туристическая» сумка. И это вот всё? Вся моя жизнь? Всё, что сумел скопить за этот год? На самом-то деле, конечно, средоточие всей моей жизни пребывало ныне в дальней зале усадьбы, всё сходилось в прекрасной юной девушке, лежавшей там, в хрустальном ложе… Но забрать её отсюда я не мог. У меня не хватило бы сил пронести тело Ани через ментальные слои. Вряд ли я даже смог бы её обесплотить, сколь хрупок и нежен ни был облик моей наречённой. Странным образом я был уверен, впрочем, что как бы ни злился на меня мой бывший руководитель, он не станет чинить никакого вреда моей спящей спиритическим сном возлюбленной и её полупрозрачному обиталищу. Верно говорят: благородный друг — это хорошо, но благородный враг — хорошо вдвойне. Но что, если она вдруг придёт в себя, а меня рядом не будет? Однако же даже и так я совершенно не мог представить, что Сефирос станет использовать девушку против меня, как заложницу или приманку.
Я тихо прошёл в залу и остановился рядом с хрустальным саркофагом. Положил руку на холодную гладкую поверхность прозрачной крышки. Лицо Ани было спокойным, потусторонний сон её безмятежен. Плавно раскинулись по подушкам каштановые волосы. Что ж, по крайней мере, бури и тревоги этого мира не затронут мою красавицу. Но почему Аня приснилась мне именно сегодня? И сразу в такой, кхм… откровенной ситуации? До того она мне во снах не являлась… Неужели мои тоска и тяга к ней стали уж слишком сильны для несчастной психики?