Каблуки вновь простучали, удаляясь вглубь подъезда, и наступила тишина. Только вот не полная. Сзади что-то постоянно шуршало и изредка постукивало. Я стоял, медленно покрываясь холодным потом и отчаянно стараясь выполнить рекомендацию предполагаемой Самохиной — то есть не обернуться, постоянно убеждая себя, что это всего-навсего шуршат сухие листья на увядших кустах и постукивают отставшие планки дверей и окон на ветру. Ещё было очень сильное желание деволюмизироваться — но я боялся, что, не увидев меня на прежнем месте, грымза точно не захочет открывать дверь, и всё пойдёт насмарку. Вот дёрнуло же меня кинуть удостоверение в начальника!
Но всё обошлось. Не прошло и трёх минут (хотя со страху и показалось, что куда больше), как стук каблуков опять возвестил о прибытии руководителя отдела по борьбе с сонными угрозами. Лязгнул, отходя в сторону, металлический засов, и дверь подъезда распахнулась передо мною.
— Прошу извинить за плохое состояние двора и беспорядок на улице и в подъезде, товарищ Малинов, — уже чуть более любезно прозвучал всё тот же металлический женский голос. — Отдел размещён в здании временно. Квартал назначен под снос, несмотря на историческую ценность. Отделу обеспечения удалось отвести глаза двоим-троим из чиновников и застройщиков, и полгода дома ещё точно простоят. Может быть, придумаем за это время, как их спасти. А пока что квартал отдали моему отделу, и я решила въехать сюда. Добро пожаловать! Меня зовут Самохина Ольга Ивановна, и я директор отдела по борьбе с критическими явлениями сна.
Так вот, оказывается, что значила аббревиатура! Надо же придумать такое…
— Очень приятно, — пробормотал я, заходя в подъездную темноту и пожимая неожиданно нежную и мягкую ладонь директрисы. Её силуэт, явно затянутый в строгий деловой костюм, едва виднелся в сером полумраке.
— Прошу за мной, — сказал она. — Тут ступеньки, осторожнее, не споткнитесь. Отдел на втором этаже. Не надо, не доставайте фонарик, света хватит, чтобы разглядеть дорогу, а привлекать внимание местных духов понапрасну не стоит — район, вы угадали, неблагонадёжный. С нами, им, конечно, не совладать, но и беспокоить это болотце зазря незачем. Если квартал останется стоять, то потом я здесь всё вычищу.
Мимо облезлых сине-белых стен, поломанных перил и мёртвых провалов пустых проёмов мы поднялись на второй этаж. Вежливо пропустив меня вперёд, Самохина открыла тяжёлую, обитую чёрным дерматином дверь с криво висящей картонкой, на которой неуклюже от руки было выведено «Отдел БКЯС», и на меня повеяло почти домашним теплом и неожиданным уютом. За чистенькой неярко освещённой прихожей виднелись коридор с паркетным полом и входы в прибранные ухоженные комнаты. Однако никаких людей тут не было.