— Эй, лиса, то есть, Ольга, — окликнул я. — Как вы можете знать, что мы спим? И если так, то быть может, нам лучше проснуться?
— Нет, — ответила девчонка-лиса-директриса, не останавливая бег. — Так просто просыпаться нам нельзя, иначе не спасём Марка. Узнал меня, хитрый мальчишка? Я-то могу действовать во сне — я грёзопроходец. Как это получается у тебя, я не знаю — вообще-то ты не должен был ни разговаривать со мной, ни уж тем более стрелять в меня, как в предыдущем сне в моём сказочном лесу. У тебя и пистолета-то никакого быть не должно. Я даже не могу внушить тебе свою волю, мне приходится просить тебя. Но сейчас это не важно, сейчас надо скорее вытащить твоего Марка к выходу из плоскости сна — тогда мы и проснёмся. Только быстрее, быстрее, пока не вернулась та, что мучила тебя и его.
Почему сразу мучила, подумал я. Это было не то, чтобы совсем неприятно… Но говорить об этом девушке я не стал. И кстати, зря.
Мы выскочили из затопленного леса. Вода здесь тонкими ручейками впитывалась в ровный беловатый песок длинного широкого откоса, полого спускавшегося к выемке железной дороги. Чуть в стороне вдоль ближайшего к нам пути тянулся бетонный грузовой перрон. На перроне стояли санитарные носилки. На носилках лежал Марк Извольский. Он был без сознания.
— Здесь я отогнала от него ту похотливую дрянь, — буднично пояснила Ольга. — Приснила носилки и уложила его. Потом побежала за тобой, потому что знала, что она к тебе сразу переметнётся, пока ты в этой же плоскости сна. Поэтому и целовала я тебя заранее. Запомнил губы мои, да? Я знала. Так нужно было, поэтому ты и смог от той оторваться. Извини, перед сном некогда предупреждать было. Если хочешь, я тебе потом для Анюты твоей бумагу напишу. Или расскажу ей всё сама, когда она проснётся. Она проснётся, ты верь…
И Ольга-лиса очень странно посмотрела на меня и почему-то вдруг грустно вздохнула.
— Ладно, берись за носилки. Нам надо спуститься по ту сторону железки с насыпи и перейти мостик через речку. Имей в виду, тут поезда могут ходить! Это не моя плоскость, окружение я здесь не контролирую почти.
— А почему было не «приснить» тележку или автомобиль и не вывезти его? — буркнул я, нагибаясь к рукояткам носилок.
— А почему ты не можешь сделать невидимой Эйфелеву башню? — сердито прикрикнула на меня Ольга. — Не болтай и поднимай свою сторону!
Не без труда перебрались мы, неся Марка на носилках, на ту сторону железной дороги. Два раза по предупреждающему окрику Ольги нам приходилось замирать на месте между путями и ждать, пока по рельсам не пронесутся очень быстрые и странные поезда. Они были чудно составлены — пассажирские вагоны соседствовали с платформами и хопперами — а мчались с такой скоростью, что от одного взгляда на них дух захватывало.