– Наглость – это от молодости, а что касается неуправляемости, вами, Федор Александрович, упомянутой, все довольно спорно. Ведь управляли же мы им как-то эти пять лет, – высказал свое мнение Анисимов.
– Роман Олегович, вы же знаете, что он устроил перед выпуском! Зачем тогда защищаете этого мерзавца?! – все-таки вспылил Юров, задетый вмешательством декана юридического факультета.
– А что он устроил? – удивился Анисимов. – Ничего же не было.
Юров побагровел.
– Считаю, что для службы в МВД Чапыра не пригоден, – категоричным тоном все же произнес он.
– В характеристике вы это указали? – заинтересованно слушая перепалку, уточнил Шафиров.
– Нет, не указал, – выдохнул Юров.
Шафиров вообще уже ничего не понимал.
– Характеристика разве не отрицательная?
– Положительная. – Юрову ничего не оставалось, как это признать. Отрицательную характеристику написать Чапыре он так и не решился. Все-таки угрозы мимо ушей не пропустил. Они заставили Юрова подстраховаться.
– Давайте уже приглашать выпускников, – вклинился в нескончаемый диалог членов комиссии ее председатель. – Как раз посмотрите на молодых специалистов, пообщаетесь с ними, и тогда уже окончательно решим – кому, сколько и кого.
Половина одиннадцатого утра. Я перевел взгляд с будильника обратно на открытое окно и продолжил созерцать играющую с ветром листву, что время от времени приоткрывала мне кусочек неба.
Идти на комиссию я категорически не желал.
Час назад забегал Леха, мы пожелали друг другу удачи, и он умотал встречать Ленку. Затем ушел Грег, пожелав мне напоследок «ни пуха ни пера».
– К черту, – послушно отозвался я и, проводив взглядом закрывающуюся за ним дверь, уставился в окно. С тех пор так и сидел, размышляя. Перебирал в уме варианты сценариев побега из страны. Спустя час обдумывания южное направление представлялось мне наиболее перспективным: черное море с близостью турецкого берега, фанатичная любовь к деньгам местных жителей и вечная в тех местах контрабанда. Вот только в случае провала самое меньшее, что мне светило, – это провести за решеткой десять лет.
Переезд за границу здесь приравнивают к измене Родине. Местные совсем берегов не видят. И в такое время мне приходится жить.
А вот не фиг было за буйки заплывать. Сказали – умер, значит – умер. Но нет, поплыл куда-то. Вот и приплыл.
Тяжко вздохнув, я нащупал лежащий у меня под боком уголовный кодекс. Вновь посмотрел статью, убедился, что она не исчезла, и, захлопнув книгу, с неприязнью швырнул ее на пол.
Значит, наобум бежать рискованно. Нужна тщательная проработка плана и подготовка. А это значит…