В углу стоял массивный деревянный комод – наверное, настоящий антиквариат, отделанный бронзой и отлакированный до блеска. В моем присутствии его никогда не открывали. Ну, а на столе единственным предметом оставался уже упомянутый «Макбук Эйр».
– Итак, – начал Лоуэлл, скрестив руки на груди, положив лодыжку на колено другой ноги и глядя на меня своим патентованным «я твой друг» взглядом. Поначалу он пытался склонить меня к тому, чтобы я звала его просто Джеральд, но я решительно отказалась. – Как прошла неделя после нашей последней встречи?
«Встречи». Вечно он называет их «встречами», тщательно избегая слова «сеанс». Понятно – мой психиатр не хочет лишний раз дать мне почувствовать, что я обязана приходить сюда. Хотя это именно так.
Я пожала плечами:
– Нормально. Директор Майерс сказал, что вы хотели встретиться сегодня, а не в среду.
– В воскресенье у тебя был день рождения, – напомнил он, не меняя позы. У доктора Лоуэлла был настоящий дар невозмутимости, и это бесило. – А мы всегда встречаемся на следующий день после твоего дня рождения. На тот случай, если тебе понадобится поговорить. Поделиться.
– Со мной все в порядке. – Смотрю в окно. – Нечего рассказывать.
Выстрелы гремели в ушах. Я прямо-таки чувствовала, как раскаленные пули разрывают мой мозг.
Я подтянула колени к груди, чувствуя взгляд доктора Лоуэлла почти физически: наблюдающий, оценивающий, прикидывающий, неторопливо взвешивающий.
Я в свою очередь украдкой взглянула на часы. Еще сорок пять минут.
От доктора не ускользнуло мое нежелание общаться.
– Мин, – проникновенно начал он. – Я очень надеюсь, что мне не нужно напоминать тебе, что ты можешь мне доверять. Ничего из сказанного в этой комнате никогда не выйдет за ее пределы. Я хочу помочь. Если тебя что-то тревожит, сто́ит обсудить это именно здесь, в спокойной обстановке. Тебе станет легче. Обещаю.
То есть, он считает, что это вот – «спокойная обстановка»?!
Я не знала, что сказать. Значит, надо лгать. Ничего другого не остается.
– Я понимаю. Но, правда, ничего не случилось. Все в порядке.
Даже мне самой этот ответ показался неубедительным. Слишком резко, слишком пронзительно он прозвучал, словно вкладывая слишком много твердости в отрицание, я вызвала обратный эффект, подтвердив его подозрения.
– Боюсь, я не совсем уверен в этом, Мин. – Доктор Лоуэлл продолжал говорить мягко, без нажима, словно извиняясь. – Мне кажется, ты что-то от меня скрываешь.
Он не спрашивал. Я и не ответила. Хотя пылающие щеки, конечно, выдавали меня с головой.
Опустив ногу на пол, психиатр слегка наклонился вперед. Его лицо посерьезнело. В глазах мелькнуло разочарование.