«Бах! Бах! Бах!» – ударили пушки русских единорогов, и дальняя картечь унеслась со свистом и воем к надвигающейся цели.
Так, лёгкая конница подходит на рубеж огня нарезных ружей. Лёшка прицелился и почти одновременно со всеми штуцерниками нажал на спусковой крючок. «Бабах!» – приклад с силой ударил в плечо, дымное облачко сгоревшего пороха окутало всё вокруг, и в нос шибанул такой знакомый запах.
А руки уже машинально делали отработанную до автоматизма работу. Курок на предохранительный взвод, теперь открыл крышку полки замка, так вижу, кремень исправен, затравочное отверстие чистое, скусываю бумажный кончик патрона и часть пороха из него высыпаю на полку. Закрываю крышку замка, теперь быстро приклад штуцера в землю, а весь порох из патрона в ствол. Мягкий кожаный пластырь крест-накрест на ствол сверху, вдавливаю пулю в ствольный срез, а теперь её осаживаю легонько деревянным молоточком – «тюк, тюк», – вот так. Ну и теперь самая долгая часть работы – забить шомполом тугую пулю до основного порохового заряда. Но времени на это уже не было, турецкая конница входила в зону поражения из гладкоствольных ружей.
«Бах! Бах! Бах!» – раздались залпы егерских гладкоствольных фузей. Где-то ржали поражённые круглыми свинцовыми пулями лошади, кричали и падали с них люди. Лёшке было не до наблюдения за всем этим. Он оглянулся, до русского строя пехоты было ещё шагов семьдесят.
– Всем бегом к каре! – и он резко засвистел в свисток. – Гусев сигнал! – и барабанщик, всегда следующий рядом с командиром, пробил тревожную дробь. В таком грохоте расслышать голос отдельного человека или даже барабана было очень трудно. Но егеря и сами были отменно выучены и теперь неслись, чтобы укрыться от настигающей их смерти.
– Ложись! На колено! – рявкнул Лёшка и первым шлёпнулся в грязь, разворачиваясь в сторону турок.
«Бах! Бах! Бах! Бах!» – строй русского каре окутался облаком дыма. Его плутонги разрядили свои фузеи в смешавшуюся конную массу. «Бабах! Бабах!» – ударили ближней мелкой картечью пушки, перемешивая в кашу всё, что только сейчас было перед строем.
«Ох, как же это страшно, когда над тобой проносится такая туча свинца, а ну вдруг как кто-нибудь из неопытных фейерверкеров да жерло своего орудия чуточку ниже, чем надо опустит, и всё тогда. Аха!» – думал Лёшка, машинально доколачивая пулю в ствол.
Воспользовавшись возникшей заминкой на поле, Олиц кинул вперёд всю имеющуюся у него кавалерию. Гусарские, кирасирские, казачьи и карабинерные полки ударили в дрогнувшие конные порядки врага. Русская кавалерия опрокинула противника и обратила его в бегство.