– Выполнять приказ! – глядя ледяными глазами на лейтенанта, негромко проговорил барон и положил руку на рукоятку пистолета.
Отряды разошлись бортами. Дунайцы не смогли отказать себе в том, чтобы не ударить ещё несколькими ядрами по врагу. Да ещё зло били вдаль штуцера егерей, посылая свои пули за шесть сотен шагов. Но было уже понятно, что этот бой закончен, и у русского отряда фактически украли его заслуженную победу. Вдалеке позади, орали что-то обидное вслед, оправившиеся уже от испуга турки.
Капитан постоял мрачный как туча и ушёл на корму к рулевому. Матросы что-то глухо ворчали себе под нос про всяких там сухопутных крыс из штаба, которые только мешаются вечно всем.
Даже Лёшка демонстративно отвернулся от барона и ушёл на корму к Кунгурцеву.
Фон Оффенберг постоял на палубе, огляделся вокруг прищуренным взглядом, посмотрел на надутые под свежим ветром паруса, толкающие судно с хорошей скоростью и тоже ушёл в свою каюту.
До рассвета было ещё часа полтора и его Высокоблагородие изволили немного поспать.
– Они у меня вот где уже были! – качал головой лейтенант, сжимая кулаки. – Мы же их за три минуты бы всех с палубы вымели бы там! Ну как так-то, как, Алексей?!
Ну что ещё мог ему сказать Егоров на всё это. Все и так всё прекрасно понимали.
Остановку сделали у небольшой крепости под Фетештами. Лёшка прогуливался по берегу, разминаясь после долгого сиденья на судне. А рядом с ним как ни в чём не бывало прохаживался подполковник.
– Что ноги устали на одном месте подолгу сидеть? – усмехнулся он, глядя иронично на егеря.
– Так точно, ваше высокоблагородие, – нехотя ответил Егоров и перевёл взгляд за его спину.
– Ну-ну, – опять улыбнулся барон. – Обидеться изволили, значит, на такого бездушного и холёного немца? Я вот давно наблюдаю за тобой, Алексей, и мне ведь ты казался весьма сообразительным и умным молодым человеком. Ну, никак я не мог ошибиться в тебе.
Лёшка с удивлением взглянул на Генриха, совсем не понимая, куда это он сейчас клонит.
– Ну, впрочем, молодость, молодость, кто из нас, когда-то не был молодым и не совершал опрометчивых поступков из-за этой юной горячности.
Лёшка насторожился, внимательно вслушиваясь в рассуждения «картографа».
– Сколько, по-вашему, Егоров, было турок на этих двух несчастных лоханках?
Лёшка задумался и выдал примерную цифру:
– Ну, человек семьдесят максимум, а скорее всего, что и на десяток даже поменьше.
– Вот-вот, семьдесят, да даже пусть восемьдесят человек там было. Вот тут, – и он показал на отворот своего топорщившегося камзола, под которым явно что-то было. – Да-да вот тут, сейчас лежат такие документы, которые стоят нескольких полков, а может быть даже бригад и дивизий. Попади они в руки врагу, и целое направление военных действий тогда будет нами проиграно. Что важнее, прапорщик, жизни семидесяти вонючих османских матросов на их корытах или же десяток тысяч русских солдат, ну же, отвечай?!