Потом в столице Правительство трезвости и реформ объявило беспощадную борьбу с пьянством и алкоголизмом. Озабоченные продолжающейся под воздействием алкоголя и наркотиков многовековой деградацией населения реформаторы объявили о введении на территории Херийской Перфорации Сухого закона. По всей стране закрывались ликероводочные заводы, вино-водочные магазины и питейные заведения, изымались самогонные аппараты. Был введен налог на пьянку. Пьяниц и наркоманов не брали на работу, поражали в избирательных правах, высылали за сто первый километр. Начались показательные процессы по делам о групповых пьянках, люди получали реальные сроки в ЛТП за выпитую на улице бутылку пива, за спрятанную под подушкой пачку сигарет. За коллективные распития в общественных местах приговаривали к высшей мере наказания — принудительной пожизненной кодировке. Быть алкоголиком становилось все менее и менее престижно. Героями антиалкогольной пропаганды становились молодые спортсмены-разрядники, врачи-наркологи, активисты Общества трезвости и любители натуральных фруктовых соков из партии «Трезвая Пруссия». Не выдержавший шоковой терапии народ восстал. По стране прокатилась мощная волна народного гнева. Люди требовали свободы спиртопотребления и табакокурения, всеобщей амнистии всех спивающихся, отмены Сухого закона. Реформаторы-трезвенники бросили против нетрезвых граждан армию и полицию. Но доведенных до отчаяния людей было уже не остановить. Центром борьбы за пьяное счастье народа стал расположенный в Центральной Сибири, основанный еще во времена Демидовых центр стратегического самогоноварения город Спиртоград. Созданный здесь под руководством Центрального комитета Спиртолитической партии Херийской Перфорации (СПХП) Совет рабоче-крестьянской опохмелки (СРКО) взял в свои руки всю полноту власти в свободных от трезвого беспредела регионах страны, провозгласил начало Великой Ноябрьской спиртолитической революциии и призвал всех сознательных алкашей, наркоманов и тунеядцев присоединиться к Всехерийской спиртолитической стачке. Правительство трезвости и реформ ответило введением чрезвычайного положения. Повсеместно начались стычки сторонников и противников трезвого образа жизни…
Революция застала Ермакова в КПЗ отделения внутренних дел поселка Лабытнанги. Как жертву преследований со стороны свергнутого антинародного режима, его немедленно освободили вместе с десятками других местных алкоголиков, назначив ему пожизненное пособие — ящик спирта ежемесячно.
В начавшейся вскоре гражданской войне Чопик занял по отношению к воющим сторонам позицию вооруженного нейтралитета. Сколотил из бывших кваспромовских алкашей-вахтовиков большую анархическую банду, назначил себя атаманом, принял титул Верховного правителя всея Таймыра и Нового Уренгоя с окрестностями и пустился во все тяжкие. Вечно пьяные, злые, небритые, вооруженные до зубов, анархисты нападали на становья оленеводов, появляясь всегда внезапно в самых отдаленных местах, грабили ненцев, отбирали у них спирт, тушенку, жрали собак, прерывали транспортное сообщение между зимовьями, портили баб, оленей, тюленей…