Чуждые злобы, зависти, ненависти; не способные лгать и выворачиваться наизнанку ради достижения сиюминутной мелкой выгоды. Не испорченные нашей сумасшедшей жизнью, не тронутые еще окружающей их со всех сторон подлостью.
И что-то из них будет потом?! Кто-то вырастет из этих маленьких почти святых людей? Какие великие поэты и ученые, какие гении и уникумы? Какие убийцы и садисты получатся со временем? Какие палачи и предатели, прожигатели жизни и ловцы удовольствий?!
Сколько добра они сделают? Сколько радости подарят людям? Сколько горя и страданий принесут, сколько зла причинят?
Столько, сколько мы в них заложим теперь; столько, сколько увидят они от нас хорошего и плохого, столько и во сто крат больше вернут нам сторицей! Чаще, чаще бы надо заглядывать нам в детские лица. В них как в зеркале отражается наше прошлое, наше настоящее. В них можно увидеть наше будущее. И от нас зависит, каким оно будет.
В какой-то момент батька был близок к умилению…
Поднявшись с лавки, он тихо пробрался к выходу. На сцене куклы хором распевали веселую песенку.
— Чего это они у вас худые такие? Не кормите, что ль? — бросил поджидавшим в коридоре воспиталкам.
— Почему не кормим? — принялись оправдываться те. — Просто с продуктами плохо. Спиртсовет выделяет раз в неделю, но нормы — сами понимаете… Вот, сегодня еще только шестое, а второе готовить уже не из чего!
— А кухня у вас где? — спросил Чопик, поглощенный какими-то своими мыслями.
— Внизу! После раздевалки по коридору вторая дверь направо. Но у нас, правда, ничего нет, — забеспокоилась пожилая дама, — вы же не станете отбирать у детей последнее?!.
— Спускайтесь туда. Мы сейчас вернемся. — И, отвернувшись, застучал каблуками по шаткой, со стертыми ступеньками лестнице.
На улице, подойдя к автобусу, спросил у сидевшего на подножке в раскрытых дверях Жирабаса:
— Жирик, скока у нас тушенки осталось?
— Какой? — предчувствуя недоброе, страдальчески поморщился Жирабас.
— Которую в Карачаеве на оптовом подломили!
— Двенадцать ящиков. А че?
— Давай сюда шесть! — скомандовал батька строго. — Коробку печенья. И шоколада коробку, скока там — по сто плиток, кажется? — И, заметив отразившееся на лице обжоры недовольство, скомандовал: — Живо давай! Бегом!
Жирик поспешил исполнить приказание, выставляя ящики на асфальт.
— Пошли! — коротко рыкнул командир, поднимая сразу два ящика. Санек с Жирабасом послушно последовали за ним нагруженные таким же образом. Сзади заторопился Калян с печеньем и шоколадом в руках.
— Вот! Здесь тушенки немного… — пояснил Чопик удивленно взиравшим на принесенные ящики теткам, встретившим его в отведенной под столовую комнате, — варите суп; второе… К чаю тоже печенья. Щас представление кончится — шоколад детям раздайте, пусть порадуются!