Он потерпел неудачу.
Память Ричарда воскресила Софи такой, какой она была раньше — веселой, красивой, бесстрашной девочкой. Перед Ричардом мелькнуло грязное болото. Когда он наконец нашел Софи в одной из ям, она стояла на теле убитого ею работорговца. Когда он вытащил ее, ее глаза горели страхом и ненавистью, которым не было места на лице двенадцатилетнего ребенка. Она пережила работорговцев, но уже никогда не будет прежней.
Он надеялся, что годы излечат эту напасть, но время только взращивало ее. Он беспомощно наблюдал, как страх и ненависть перерастают в отвращение к самой себе. Когда она пришла к нему с просьбой научить ее орудовать клинком, он воспринял это как отвлекающий маневр. Софи никогда раньше не воспринимала уроки всерьез — ни от отца, ни от сестры. Он думал, что ей станет скучно. Он и понятия не имел.
Ее ненависть к себе росла и перерастала в стальную решимость. Он видел это на лице Софи каждое утро, когда она поднимала меч, чтобы встретиться с ним на тренировке. У него заканчивались приемы, которым он мог научить ее. В один прекрасный день она решит, что достаточно хороша, возьмет свой клинок и отправится на охоту. Он не сможет остановить ее, поэтому решил опередить. То, что он делал, было не местью, а справедливостью. Мир подвел Софи, позволив работорговцам существовать. Он подвел ее, позволив страдать от их рук. Он надеялся вернуть ей веру и в то, и в другое.
Из леса вышла женщина. Она была высокой, около пяти футов восьми дюймов, и бледной. Грязь забрызгала ее светлые джинсы. Ее сиреневая футболка с глубоким вырезом была испачкана чем-то черным, грязью или, возможно, сажей. Ее светлые волосы были собраны на макушке в свободный узел. Рот у нее был полный, глаза — большие и круглые, а линия подбородка мягкая и женственная. Она была красива, утончена, но скована отсутствием эмоций и жутким, неестественным спокойствием.
Их взгляды встретились. Каждая клеточка его тела насторожилась. С такого расстояния он не мог разглядеть цвет ее глаз, но был уверен, что они серые.
Она была настоящей.
Его желудок тревожно сжался. Что ты здесь делаешь? Беги. Беги, пока они тебя не увидели.
Разговор замер. Работорговцы уставились на нее.
Ворон подхватил винтовку.
— Вот это я называю бесплатным товаром, — пробормотал Вошак со своего насеста на поваленном бревне.
— Здесь нет городов, — тихо сказал Ворон. — Откуда она взялась? Я говорю, пристрели ее сейчас.
— К чему такая спешка? — Вошак наклонился вперед. — Ни пистолета, ни ножа. Если бы она могла вспыхнуть, то уже сделала бы это.