Так что же, она была слишком хрупкой, чтобы жить вне стен Колледжа? Шарлотта стиснула зубы.
— Возможно, Элвей не знал об условиях наследования.
— О нет, он знал. Мы растем, зная, Шарлотта. Он намеренно скрыл это, потому что я никогда не дала бы своего согласия на вашу свадьбу.
Шарлотта подняла голову.
— Если бы он сделал это обязательным условием брачного контракта, я бы не вышла за него замуж. Я не хотела заключать контракт на рождение ребенка. Я хотела сочетаться браком, и, думаю, он тоже.
— Он хотел детей с целительским талантом, — сказала пожилая женщина.
Шарлотта остановилась.
— Прости, дорогая, — сказала леди Августина. — Мне не следовало этого говорить. Это было грубо с моей стороны. Я в ярости, и это затуманивает мой разум. Это моя вина. Это было именно то, чего я пыталась избежать, и я подвела тебя. Мне очень, очень жаль.
— Я не ребенок, — сказала Шарлотта. — Мне почти тридцать, и я несу ответственность за свой брак.
— Ты образована, но Ганерский Колледж не подготовил тебя к реалиям мира за пределами этих стен. Неважно, сколько тебе лет, у тебя нет опыта взаимодействия с людьми вне контролируемой среды. Тебя никогда не предавали, не обижали и не обманывали. Ты никогда не страдала от унижения. Я каждый день заглядываю в души людей, и то, что я там вижу, наполняет меня как радостью, так и ужасом. Я так хотела пощадить тебя.
Она говорила так, словно конец ее брака был предрешен.
— Мой брак еще не закончен, и Элвей не какой-то бессердечный злодей. Поэтому он не рассказал мне о своем порядке наследования. Это довольно прискорбная оплошность, но мы с ней разберемся. Я понимаю, что любовь не приходит в одночасье, но я думаю, что он заботится обо мне, и я сильно забочусь о нем. Мы живем вместе почти три года. Мы просыпаемся в одной постели. Он сказал, что любит меня, когда я начала лечение бесплодия.
Леди Августина внимательно посмотрела на нее.
— Возможно, ты права, и он просто любит тебя. Если он действительно заботится о тебе, он справится.
Они сделали еще один шаг. Смесь беспокойства и тревоги бурлила внутри Шарлотты. Жар поднялся к ее глазам, и она зажала рот рукой.
Леди Августина раскрыла объятия.
Последняя защита Шарлотты рухнула. Она шагнула в приветственные объятия и заплакала.
— Моя милая, мое золотко. Все будет хорошо, — успокаивала ее леди Августина. — Все будет в порядке. Выпусти все это.
Но все было не в порядке, и теперь Шарлотта должна была рассказать об этом Элвею.
То, что они говорили о любви к человеку, с которым живешь, было правдой: она полюбила его. Он всегда был добр к ней, и сейчас она могла бы воспользоваться его добротой. Она чувствовала себя слабой и беспомощной. Такой беспомощной.