Сел думать.
В спальне шептались родители. Отец — бабушка? ладно, пусть будет отец — хрипло бубнил. Мать слушала, изредка спрашивая о чём-то. Хорошо, я знаю, о чём она спрашивала. Знаю, но не скажу. Нет, я не подслушивал. Попробуй тут не услышать, если стены из бумаги! Сказать по правде, я всё ждал, что мать снова закричит. Ну, как в ту ночь. Закричит или хотя бы заплачет.
Ждал, не дождался.
На рассвете я вышел во двор умыться. Меня сразу же окликнул отец. Рядом с ним на крыльце стояла мать, держа в руках памятный свиток.
— Он знает, — сказал ей отец. — Он всё знает.
Мать кивнула, глядя на меня. Подняла свиток:
— Здесь написано, что мой муж, Торюмон Хидео, действительно является Торюмоном Хидео, старшиной караула городской стражи.
Голос матери был ровным, чуть глуховатым.
— Фуккацу не было.
На лице — ни слезинки. И руки не дрожат. Теперь, когда её подозрения и страхи подтвердились, матушка проявила завидную стойкость.
— Так здесь написано. Вот подпись дознавателя Сэки. Вот печать службы Карпа-и-Дракона. Это официальный документ, значит, в нём содержится чистая правда. Я замужняя женщина, у меня есть достойный и уважаемый муж. У тебя есть отец, Рэйден.
У меня заныло в груди. Наверное, от вчерашних побоев. Кинься мама на отца, начни его проклинать, рыдать, вопить — мне было бы легче. Пускай и недостойно испытывать облегчение от страданий родной матери. Но мать если и страдала, то молча, с бесстрастным, ничего не выражающим лицом.
Она сделала выбор.
Бабушка его сделала ещё раньше.
Я свой тоже сделал. На душе было так мерзко, как никогда в жизни. Казалось, туда нагадил Ама-но-дзаку, демон упрямства и порока. Ну а если бы я сделал другой выбор? Боюсь, лучше не стало бы. Тогда мне в душу нагадил бы кто-то другой.
Я сам, например.
х х х
— Стой!
Я замер перед воротами.
— Назовись и доложи, по какому делу идёшь!
— Мое имя Торюмон Рэйден! — я возгласил это так, словно намеревался вспороть себе живот. В каком-то смысле так оно и было. — Иду в службу Карпа-и-Дракона с докладом о фуккацу.
Правый стражник зевнул. Левый заглянул в какие-то бумаги и посторонился.
— Иди по этой улице до конца. Там повернёшь направо, а потом ещё раз направо, за казенными конюшнями. Служба Карпа-и-Дракона располагается в двухэтажном здании с красными воротами. Над воротами есть вывеска с известным тебе гербом.
— Благодарю, — поклонился я.
Надо же, сама вежливость! Никаких придирок, и дорогу указали. Будто только и ждали, что знатного господина Рэйдена, все глаза проглядели! В глубине души я надеялся, что меня не пустят. Тогда я сказал бы так: одинокой волне не одолеть скалу. Да, приятель, ты пытался. Ты честно пытался, и не твоя вина, что ты проиграл. А теперь что я скажу?