В этом случае большевики оказались верны своему слову. Приказ прибыл в полк вскоре после моего отъезда, и женщин в сопровождении большого конвоя отвели на Финляндский вокзал, где в девять вечера их посадили в поезд на Левашово, место дислокации женского батальона. Насколько можно было судить, после того как их избивали и оскорбляли в казармах Павловского полка и по дороге в гренадерский полк, их уже больше никто не трогал. Однако от солдат-мужчин их отделяла всего лишь перегородка, сделанная из кроватей, и мерзавцы из солдатни выкрикивали в их адрес такие угрозы, что заставляли их трепетать от страха в ожидании того, что может случиться ночью.
Вечером 11 ноября в посольство приходила делегация из четырех женщин, чтобы поблагодарить меня за помощь. Они спрашивали, возможен ли их перевод на службу в британскую армию, так как они больше ничего не могли сделать для того, чтобы помочь России. Я сказал, что в Англии женщинам не разрешают воевать и что там будут недовольны, если на фронт отправятся их русские сестры. После того как они вышли, я дал выход своим чувствам, отыгравшись на офицерах, которые сопровождали этих женщин. Я заявил им, что ни одна нация, кроме русских, никогда не позволяла женщинам воевать и, конечно, британская нация никогда не допустит этого.
Героический подвиг тех женщин никак не подействовал на мужчин, которые, похоже, не знали стыда. Их оскорбляли солдаты при каждом визите в Петроград, после чего добросердечные женщины добывали для них гражданскую одежду, чтобы они могли незаметно добраться до своих домов.
Я получил множество писем с благодарностью за свой визит в Смольный от кавалеров Георгиевского креста, от отдела цензуры, от Всероссийского женского союза.
Ночью 7 ноября бедный князь Туманов, помощник военного министра и честнейший из солдат, вернувшихся с фронта после революции, был цинично умерщвлен матросами. Он был арестован и препровожден в казармы Кексгольмского полка, однако группа матросов потребовала выдать Туманова якобы для того, чтобы отконвоировать его в главное караульное помещение, туда, где держали большинство задержанных. Не успел он выйти на улицу, как один из них нанес ему удар прикладом винтовки сзади, а остальные докололи полковника штыками на земле, а затем бросили тело в реку Мойку. Правду говорят, что русские матросы за восемь месяцев после революции убили больше русских офицеров, чем за предыдущие три с половиной года войны они убили немецких офицеров.
Военно-революционный комитет продолжил политику разложения армии. 8 ноября он отправил всем фронтам телеграмму следующего содержания: