Еще один друг, еще школьных времен, живет за границей уже давно. Мы общаемся в соцсетях, для него такая переписка очень важна и ценна. Недавно я, осторожно и заранее чувствуя недоброе, спросил его: «Ты не осуждаешь Россию за Крым?» «Не Россию, а одного человека», — прилетело из Лондона. Несмотря на такую великодушную амнистию, сердце кольнуло и ухнуло куда-то вниз. Я в шутливом тоне предложил закрыть только что открытый вопрос, он с радостью согласился. Я делаю скидку за среду обитания и при встрече постараюсь общаться также, как это было раньше, не поднимая щекотливую тему. Но зарубка осталась, и шанс, что тема все-таки всплывет, весьма серьезен. Скорее да, чем нет.
Такие истории вокруг меня сплошь и рядом. Мой ближайший родственник, человек весьма либеральных взглядов, свел практически до нуля контакты с очень дорогим с детства (а это шестьдесят лет!) человеком, который, живя в Израиле, публикует в Одноклассниках гадливые статусы про «ватников», «колорадов» и «российскую шовинистически-империалистическую агрессию против Украины». Это очень неправильно и одновременно… глубоко правильно.
Я вполне согласен, что рушить дружбу из-за политики — дело дрянное. Но политика — это споры «если не Путин, то кто» и «за каких из имеющихся в бюллетене жуликов и воров проголосовать, если голосовать вообще». А «Крым не пармезан, на макарошки не потрешь», «кому нужен этот проклятый Донбасс?», «подумаешь, турки самолет сбили, что ж, на отдых к ним не ездить?», «за убитых парижан сердце болит, а за русских не получается, у них на роду написано в муках гибнуть», «Шарли» не глумились над синайской трагедией, а талантливо заострили проблему» — это ведь не политика, это глубочайшая и практически неустранимая разница в мировоззренческой оптике, которую, кстати, противная сторона не просто признает, но и постулирует на биологическом уровне. И хуже, чем ссориться из-за политики, — только лукаво выдавать за политику эту страшную пропасть.
Но убирать из сердца и списка друзей откровенных оголтелых русофобов и «крымненашистов» — полбеды, можно пережить. Страшнее, что в «крым-нашистском» большинстве есть, в свою очередь, еще одно большинство, внутреннее — «Донбасс геноци-дить нехорошо и вообще фашизм, однако сами разберутся, дело внутриукраинское, мы им и так помогаем чем можем». Тут уж действительно страшно.
* * *
В декабре 2013 года друзья подарили мне на день рождения новый телефон. Основной мелодией звонка там было установлено «Зеленоглазое такси», но не в аутентичном исполнении Боярского (моя любимая песня), а в версии «Ляписа Трубецкого». Пребывание белорусского коллектива в ранге звукового лица моего «мобильника» длилось недолго — вскоре грянула активная фаза киевского Майдана, которую «ляписы» активно поддержали, записав даже пафосный гимн протестов под названием «Воины Света». Сергея Михалка и К° на телефоне сменила «Варвара» Би-2. Она задержалась почти на два года, пока я не наткнулся на интервью Чичериной, рассказавшей, помимо прочего, о крайне отрицательном, пусть и высказанном приватно, отношении Левы Би-2 к ее активной продонбасской позиции. Тяжко вздохнув, я заменил «Варвару» на «Не дано» Hi-Fi — состав поп-группы, исполнявший мою вторую любимую песню, давно распался, да и был предельно аполитичным.