— А вот это плохо. — Дранкива, выглянув в тёмный коридор, закрыла дверь. — Готовься наутро к очередному посещению ректора. Только я тебя попрошу, не ори ты больше так. Ведь никто ничего не может понять. Такое поведение для той Тании, которую мы все знали, очень не свойственно.
— Значит, ты мне всё же веришь?
— Я тебе расскажу, во что я верю. — Дранкива не спешила отходить от дверей. — Я верю в то, что видят мои глаза. А они мне говорят, что девушка, которая передо мной, лишь внешне похожа на Танию Чауррь. Вот только я никак не могу разобраться, что это — правда или ложь.
— Истинная правда. — Татьяна готова была расцеловать орчанку. Снова потёрла босой стопой об ногу и скривила губы: — Холодно.
— Забирайся на кровать, но прежде возьми вон в той куче любую шкуру, обмотаешь ей ноги, сразу согреешься. — Прошла к столу и зажгла светильник. — И давай уже рассказывай, о чём ты хотела со мной поговорить, наверняка не только о том, что обладаешь способностями. — Обернулась и обомлела.
Тания стояла к ней спиной и возилась со шкурами. На ночной рубахе в области ягодиц был оторван клок ткани. Он несчастным лоскутом свисал вниз, открывая все прелести хозяйки.
— М-м-м. Скажи, ты когда патрульных встретила, была именно так одета?
— Да. — Таня выудила шкуру какого-то зверя, оглянулась, но, заметив выражение на лице орчанки, подозрительно прищурилась: — А что?
— Твоя ночная рубаха разорвана. — Дранкива кивнула, указывая жестом куда-то вниз.
Таня выронила шкуру из рук, дёрнула рубашку сначала в одну сторону, затем в другую, и зависла, обнаружив огромную дырень. «Какой кошмар! Они видели мою…»
— Подожди. — Дранкива подошла к сундуку и принялась копаться в нём. На свет появилось нечто, сшитое из шкур. — Моя ночная рубаха тебе будет велика, а вот это платье, которое я носила, когда была поменьше, думаю, будет тебе в пору.
Татьяна подошла ближе и с любопытством заглянула в сундук:
— А каких-нибудь штанов у тебя там не найдётся? — поинтересовалась она, с тоской вспоминая о своей повседневной одежде — джинсах и футболке.
— В моих штанах ты подавно утонешь, — коротко бросила Дранкива, подавая ей платье: — На вот, переоденься.
— Полцарства за трусы! — Таня принялась крутить в руках странное одеяние, пытаясь понять, как его надеть. Её глаза загорелись торжеством. — Ха! Не такое ещё видали. — Скинула порванную рубаху, стыдливо отворачиваясь от пристальных глаз орчанки. Дранкива почему-то рухнула на сундук, который только что закрыла, и сидела с открытым ртом.
— Что ты с собой сделала? — с ужасом в голосе спросила она, поднимаясь с сундука и не отводя осуждающего взгляда от Тани.