Последнее купе (Воронин) - страница 53

– Сюда могут зайти в любой момент. Нам нужно срочно избавиться от этой… травы, – сказала Леночка, облизывая пересохшие губы. Она опустилась на подушку, прикрыла глаза рукой.

– А как же, – проворчал Жора, любуясь в окно на раскормленного сержанта в камуфляже. – Единственный способ – это выкурить ее поскорей, другого я пока не вижу.

– Ты можешь выбросить ее в туалете, Жора.

– Умная Софья Ковалевская. Ты думаешь, наверное, все унитазы здесь соединяются с городской канализацией такими охрененными резиновыми шлангами, и они растягиваются всю дорогу, растягиваются, правда?.. Да как только под вагоном что-то плюхнется, ты увидишь, как эти говноеды наперегонки ринутся смотреть, нет ли там чего такого, вещественного…

– Не ругайся, пожалуйста. Ты можешь просто оставить кисет на полу в туалете, или на умывальнике, и – все. Ведь туалет общий, а на этой траве не написано, что она твоя, никто ни чего не докажет.

Наверное, Леночка была права, но Жоре почему-то не улыбалось разгуливать по вагону с анашой в кармане. Да и вообще… тошно слушать, когда эти мамины дочки, вчерашние школьницы-отличницы, начинают из себя умных строить.

– Ладно, – сказал он, заталкивая пакет между стеной и железным багажным ящиком под своим сиденьем. – Твой кипяток уже остыл, пойду принесу еще. А ты не вставай и не открывай никому без меня… Вон, можешь журнальчик пока полистать. Тебе восемнадцать есть, надеюсь?

– В апреле исполнилось, – ответила Леночка, закрывая глаза. – Приходи скорее.

Жора обернулся всего за минуту. Он заварил крепкий чай и влил в стакан граммов сто арманьяка.

– А теперь я тебя укрою всеми четырьмя одеялами, девочка, и ты выпьешь эту гадость мелкими глотками и ни разу у меня не пикнешь, поняла? А потом будешь лежать и тихо потеть, пока болезнь по капле из тебя не выйдет. Все. Поехали.

Дело близилось к полудню, в купе и так было душно сверх всякой меры. Тем не менее, Леночка смирно лежала под четырьмя одеялами и пила грог, смешно вытягивая губы. Жора рассматривал картинки в журнале. Журнал назывался «Риги», на развороте два огромных негра обрабатывали не то японку, не то китаянку, а может, это вообще была польская восьмиклассница – маленькая такая, ее и не видно почти, только кусок белой задницы и распяленный в экстазе рот.

– Ты почему улыбаешься? – спросила Леночка. – Покажи, что там.

– Потом. Когда пропотеешь, – сказал Жора и отложил журнал в сторону.

– Может, откроешь купе? Очень душно.

– Пей и терпи. Свалилась ты на мою голову, понимаешь, дитя горькое…

Жора лег на свою полку, закинул ноги на сумку.