…А в шестом вагоне, в последнем купе у туалета, гремит музыка и водка льется рекой.
Шуба, уже изрядно выпивший, приволок откуда-то вместе с едой и выпивкой этот добитый «Интернешнл» и кассету с «Блестящими». Жора не сомневался, что когда его в конце концов прикончат здесь, в этом купе, из магнитофона будет раздаваться пискливое «я увижу обла-КА! обла-КА!»
– Ты не жилец, парень, – сразу сообщил ему коренастый Кафан. – Я тебе это честно говорю, как мужик мужику. На тебя уже карточка в морге выписана: труп мужского пола. Количество: один. Предполагаемое время наступления смерти: 25 мая, между двумя и тремя часами ночи… Тебя как, кстати, звать?
Жора ничего не ответил. Обе его руки были прикованы наручниками к кронштейну под верхней полкой.
– Слушай сюда, Кафан. Его зовут… – длин ный, как жердь, Шуба стал листать Жорин паспорт и напряженно щуриться, отыскивая знакомые бук вы. – Не, Кафан, ты не поверишь!.. Его зовут – Жопа! Жопа Владимирович Пятаков. С ушами.
Кафан и Шуба рассмеялись. Жора посмотрел на Леночку – она сидела между бандитами бледная, прямая, какая-то неожиданно сосредоточенная. Красивая. Жора как в первый раз ее увидел: глаза, волосы, шея, высокий лоб. Нет, не может быть… Она словно повзрослела за эти несколько жутких ночных часов, словно нырнула куда-то в подпространство и вынырнула за этим столом уже другая, преображенная, увидевшая и понявшая что-то такое, чего Жора понять до сих пор не мог.
– Нет, ты мне скажи, парень: а вот девушку свою ты любишь? – продолжал допытываться Кафан.
Жора отвернулся и стал смотреть в окно. Шуба наотмашь ударил его по лицу.
– Надо отвечать, когда с тобой старшие раз говаривают… жопа Владимирович.
Жора поймал быстрый Леночкин взгляд. Это был какой-то молчаливый знак, просьба. Не молчи, разговаривай. Пожалуйста.
– Не, так все-таки расскажи нам, – Кафан влил в себя еще одну рюмку лимонной. – Расскажи, парень: любишь?.. Или не любишь? Я ведь не успокоюсь, пока не узнаю, я упорный.
– Какая тебе разница? – бросил Жора, чтобы только не молчать.
– Ну как это – какая? – удивился Кафан. – Вот вы едете в одном купе. Едете, едете. В нашем купе… хотя это на данный момент не важно. Едете. Вдвоем. Тебе за двадцать, вон, борода растет, отсюда вижу, а ей еще и восемнадцати нет. И ты, значит, трахаешь здесь эту малолетку почем зря и еще спрашиваешь: какая разница? Любовь!.. Ты хоть слышал, что это такое, педрило ты?
– Не-а. Он – жопа Владимирович! – икнул Шуба.
Кафан нахмурил свою узколобую бандитскую рожу, закусил котлеткой, продолжая пялиться на Жору.