— Жуть какая, — вздохнула Инга. — Переживал он, наверное? Ведь любил ее.
Любил. Переживал. Теперь не любит. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон! Наверное, мой приятель стал фаталистом. Что ни делается, все к лучшему.
— Значит, наша встреча — тоже судьба! — уверенно заключила Инга.
В каждом городе, большой он или маленький, имеются дома, предназначенные под снос. Количество их может меняться от одного-двух до нескольких дюжин и даже целых кварталов. В категорию непригодных для жилья с одинаковой вероятностью попадают как обветшалые довоенные домишки — вместилища бывших коммуналок, так и относительно новые и современные здания, которые из-за бездарности проектировщиков и халатности строителей превратились в настоящие полигоны для проверки на выживаемость жильцов. Давшие усадку фундаменты, зазмеившиеся по стенам трещины сделали здания настолько опасными для жизни, что в городском бюджете все-таки нашлись средства на переселение. Даже лишенные страха и совести чиновники мэрии не решились взять на душу ответственность за жизнь и здоровье несчастных людей и вынуждены были помочь им.
Такие дома сделались пристанищем для бомжей, наркоманов, банд подростков и прочих приносящих разлад в общество элементов. Их судьбы никого не заботили и не интересовали. В случае обвала смерть десятка-другого «нездоровых» элементов не отразится пагубно ни на чьей карьере, никого не снимут с работы, никого не посадят и даже не оштрафуют. А значит, о них ничья голова болеть не станет. Такая уж психология у наших людей.
Изредка в таких местах устраиваются облавы с целью наведения порядка или плановая чистка. Но обычно туда стараются не соваться. К чему ворошить огромные свалки людской черствости и безразличия? К чему лишний раз напоминать себе и обществу, что не все нормально; что пока существуют кровоточащие язвы; что в то время, когда одни развлекаются и жиреют от сытой жизни, другие пухнут с голода, умирают от болезней, их заедают вши. О них никто не желает слышать. Они — наш позор.
В те дни, когда на задворках больших городов устраивались облавы и проверки, не раз милицейская дубинка проходилась по костлявой сгорбленной спине, а кулак в кожаной перчатке натыкался на беззубую физиономию. Но это скорее всего лишь для острастки, чтобы не забывали, что в городе существует законная власть, а у власти имеются дубинки и автоматы.
Вот и в этот раз, когда ОМОН при поддержке нескольких десятков милиционеров оцепил три предназначенных под снос дома на окраине Москвы, мало кто из живших по соседству людей удивился. Дома стояли треугольником, образуя внутри удобный, но безбожно захламленный дворик. Раньше там находился скверик и детская площадка. Полукруглые арки соединяли дворик с соседними дворами, улочками и переулками, входя в систему запутанного лабиринта, выбраться из которого было не так-то просто.