– Так вы здесь из-за моего психического здоровья? – спрашиваю я. – Или чтобы собрать против меня улики? Я прошла через суд и знаю, чем зарабатывают люди вроде вас. Вы просто хотите залезть мне в голову.
Мужчина смеется.
– О, в этом уже нет необходимости. Я все понял о тебе еще в ту минуту, когда ты зашла в зал суда с конфеткой во рту.
* * *
Отец учил меня, как определить, что тебя обманывают; его уроки весьма кстати сейчас, во время разговора с доктором Уилсоном.
Отец любил делать ставки на собачьих бегах. Казино терпеть не мог – говорил, что ногой туда не ступит, поскольку другие игроки жульничают, а крупье подтасовывают карты. А вот бега ему нравились, потому что там все зависело лишь от его интуиции и проворства собак и никто не мог обманом отобрать с трудом заработанный выигрыш. Иногда он брал меня с собой, обычно ночью, когда запахи желтого пива били в нос, а металлическое сиденье холодило ноги. Вокруг больших прожекторов кружили стаи белых мотыльков, норовящих подобраться ближе к лампе.
– Почему они лезут к свету? – однажды спросила я у отца.
– Потому что они думают, это солнце, – ответил тот. – Они не видят разницы.
Именно там отец рассказал мне, как распознавать ложь. У вруна всегда тоскливое выражение глаз, и его байки слишком складные. Потом отец такие разговоры не заводил. Но я ничего не забыла. Потому что все, о чем он рассказывал, слишком сильно напоминало о Пророке.
– Так в чем ваша цель? – спрашиваю я доктора Уилсона.
– Помочь тебе. Просто помочь. Зря не веришь.
– Конечно, – говорю я. – Чему тут верить? ФБР мне помогать ни к чему.
– Чего же, по-твоему, мы хотим?
– Узнать, кто убил Пророка.
Доктор Уилсон выразительно вскидывает бровь.
– С чего ты решила, будто его убили? С чего решила, будто Пророк вообще умер?
Я тут же принимаю равнодушный вид, хотя наверняка он видит, что я беззастенчиво вру.
– Тебя ведь не было в Общине, когда начался пожар, – продолжает доктор Уилсон. – Именно так ты говорила полиции при аресте.
– Ну, раз говорила, значит, так оно и есть.
Я склоняю голову набок. Та ужасно тяжелая от всей той лжи, которую приходится городить. Скрестив на груди руки, я морщусь.
Доктор Уилсон указывает на меня карандашом.
– Болят? Руки?
– Иногда бывает, – признаюсь я.
– Может, тебе сделают пару бионических протезов. Есть такие, – говорит он. – Технологии развиваются прямо на глазах.
– Да, было бы здорово, – соглашаюсь я.
– Правда?
– Конечно. С ними было бы намного легче.
Доктор Уилсон хмурится, вздергивает подбородок и что-то строчит на желтой бумаге. Я хочу прочитать, но буквы не складываются в слова. Закрыв глаза, гадаю, как же мне обманывать людей вроде него – вооруженных карандашами и бумагой. А у меня из оружия один лишь рот, который вдобавок приходится держать на замке.