Дальше стало только хуже. Надежда на то, что нужно потерпеть совсем немного, и у репортёров найдётся другая цель для преследования, таяла на глазах. То ли год выдался неурожайным на сенсации, то ли возвращение «Дианы» стало сенсацией наиболее полновесной… чёрт их разберёт. Но куда бы ни приехали Алекс фон Строффе и Ричард Райт, единственные доступные для общения члены экипажа «Дианы», вокруг них немедленно начиналась свистопляска.
Журналистов вполне можно было понять: не каждый день на Землю возвращаются – живыми! – астронавты, более двухсот лет проведшие в гравитационной ловушке двойной звезды.
Правильнее всего было бы убраться с Земли и вообще с планет, но строительство нового корабля, заказанного Максом Заславским на Закате, затягивалось. И членам экипажа временно не существующего «Ревеля» ничего другого не оставалось, как только ждать.
В один из дней, когда Алекса уже совершенно перестали радовать белоснежный песок, бирюзовый океан и развесистые пальмы Гаити, он на полном серьёзе заявил Дику, что, если ещё хоть кто-то назовет его «ожившей историей, легендарным пилотом и любовником Ричарда Райта», этому кому-то крупно не поздоровится.
– Алекс! – укоризненно заметил Дик. – Ты бы перестал дёргаться, а? Может, тебе успокоительных каких-нибудь попить… для профилактики?
Ответить Алексу помешал стук в весьма символическую дверь занимаемого ими бунгало. Мстительно напомнив Райту, что теперь его очередь открывать, фон Строффе проследовал в спальню, улегся на живот и уткнулся лицом в скрещенные руки. К сожалению, долго пролежать спокойно ему не удалось. Негромкий, доброжелательно-непреклонный голос Дика сменился картинным женским визгом и истерическим воплем на испанском: «На помощь! Насилуют!»
Пилот скатился с легкой ротанговой кровати и кинулся к двери. Однако немедленно выяснилось, что его вмешательство не требуется. Когда подтягивающий на ходу трусы Алекс влетел в гостиную, дамочку в живописно разодранном саронге уже оттаскивал от дверей облаченный в шорты и рубашку с коротким рукавом мулат-полицейский.
Неизвестно, впрочем, что было хуже: затеянный дамочкой спектакль или многословные извинения копа, делавшего упор на то, что «putas[2] окончательно с нарезки послетали… простите, сеньор Райт… мы тут стараемся оберегать покой наших гостей, но иногда такие вот прорываются… простите, сеньор фон Строффе… поверьте, мы уважаем ваше желание уединиться, и сделаем всё возможное, чтобы впредь вам и вашему партнеру никто не мешал!»
Фон Строффе закрыл дверь за говорливым стражем порядка и несколько секунд полюбовался на побагровевшее, перекошенное лицо Ричарда и его скрюченные пальцы, судорожно пытающиеся нащупать на поясе отсутствующий пистолет. Потом участливо улыбнулся и самым медовым тоном, на какой был способен, произнес: