Анабасис во времени (Янг) - страница 11

— Я готов слушать, Дунни.

— Это очень долгая история, поэтому давай лучше сядем. Ифрит едва ли посмеет вернуться.

Они опустились на траву друг напротив друга.

— Пожалуй, начну с самого начала.

— Однажды в дом моего отца, визиря, явился бедный рыбак и предложил за миску похлебки купить у него медный кувшин, который он выловил неводом. Горлышко кувшина было закупорено свинцом с печатью повелителя нашего Сулеймана. Отец накормил беднягу, принял в уплату кувшин и спрятал его во дворе. На следующее утро я случайно наткнулась на него и, охваченная любопытством, взяла в руки. Мое любопытство разыгралось вдвойне, ибо находка оказалась на удивление тяжелой. Печать лишь утроила мое любопытство, поэтому я отправилась на кухню, взяла нож и соскребла свинец. Внезапно из горлышка повалил дым, который поднялся до облаков и пополз по лицу земли, и когда дым вышел весь, то собрался, сжался, затрепетал и сделался ифритом с головой в облаках и ногами на земле. И голова его была как купол, руки как вилы, ноги как мачты, рот словно пещера, зубы точно камни, ноздри как трубы, глаза как светильники и патлы цвета пыли. От страха я лишилась дара речи. При виде меня ифрит воскликнул: «Нет бога, кроме Аллаха, и Сулейман — пророк Его! О пророк Аллаха, не убивай меня! Я не стану больше противиться твоему слову и не ослушаюсь твоего веления!» Тогда я ответила: «О ифрит, ты говоришь: Сулейман — пророк Аллаха, а Сулейман уже тысяча восемьсот лет как умер. Какова твоя история, и почему тебя заточили в этот кувшин?» Выслушав меня, ифрит вскричал: «Нет бога кроме Аллаха! Радуйся, о дева!» — «Чем же ты меня порадуешь?» — задала я вопрос. А ифрит ответил: «Тем, что убью тебя сейчас злейшей смертью!» Тогда я сказала: «Не понимаю. Зачем тебе убивать того, кто спас тебя из заточения?» Но ифрит был неумолим: «Выбирай, какой смертью предпочитаешь умереть». «Но в чем мой грех, за что ты меня так вознаграждаешь?» — задала я новый вопрос. «Выслушай мою историю, о дева», — произнес ифрит. «Рассказывай, только поживее», — велела я, до глубины души оскорбленная его надменностью. «Знай, о дева, что я один из джиннов-вероотступников, и мы, я и другой джинн Сахр, ослушались Сулеймана, сына Дауда, — мир с ними обоими! И Сулейман прислал своего визиря, Асафа ибн Барахию, и он привел меня к Сулейману насильно. Он поставил меня перед Сулейманом, и тот, увидев меня, призвал против меня на помощь Аллаха и предложил мне принять истинную веру и войти под его власть, но я отказался. И тогда он велел принести этот кувшин, и заточил меня в нем, и запечатал кувшин свинцом, оттиснув на нем величайшее из имен Аллаха, а потом отдал приказ праведным джиннам, и они отнесли меня и бросили посреди моря. И я провел в море сто лет и сказал в своем сердце: всякого, кто освободит меня, я обогащу навеки. Но прошло еще сто лет, и никто меня не освободил. И прошла другая сотня, и я сказал: всякому, кто освободит меня, я открою сокровища земли. Но никто меня не освободил. И прошло еще четыреста лет, и я сказал: всякому, кто освободит меня, я исполню три желания. Но никто меня не освободил, и тогда я разгневался сверх всякой меры и сказал в душе своей: всякого, кто освободит меня сейчас, я убью и предложу ему выбрать, какою смертью умереть! И вот ты освободила меня, и я тебе предлагаю выбрать, какой смертью ты хочешь умереть». Выслушав ифрита, я уже приготовилась расстаться с жизнью, но вдруг подумала: «Он всего лишь джинн, а я дева, и Аллах даровал мне совершенный ум». Тогда я сказала: «Перед смертью позволь задать тебе вопрос. Ты ведь не откажешь мне в последней просьбе?» Ифрит ответил: «Задавай, но будь краткой». И я спросила: «Ты был в этом кувшине, а кувшин не вместит даже твоей руки или ноги — так как же он вместил тебя всего?» — «Не веришь, что я был в кувшине?» — пророкотал ифрит. «Нет, и не поверю, пока не увижу собственными глазами». «Так узри!» — вскричал ифрит. Он встряхнулся и стал дымом. Дым собрался и мало-помалу стал втягиваться в кувшин, пока весь не оказался там. Не колеблясь, я схватила свинцовую пробку, закупорила ею кувшин и обратилась к заточенному джинну: «Выбирай, какой смертью желаешь умереть!» Перепуганный ифрит хотел выбраться, но тщетно, ибо мне уже открылась великая сила печати. Тогда ифрит закричал: «Что ты собираешься сделать со мной?» И я ответила: «Брошу тебя в море, где ты пробудешь, пока не настанет Судный час». Тогда ифрит взмолился: «Пощади, о дева! Выпусти меня! А в благодарность за свободу я поведаю тебе о Занавесе, что отделяет мир людей от страны джиннов». «Признаться, я слыхала про Занавес, но никогда не понимала, в чем его суть». «Выпусти меня, и я расскажу все как на духу», — уговаривал ифрит. «Нет, сначала открой мне истинную природу Занавеса, и если меня удовлетворит твой рассказ, я дарую тебе свободу». «Хорошо», — смиренно ответил ифрит и поведал такую историю: «Знай, о дева, что близ города Эль-Марас жил купец. Он обладал богатством и стадами скота, и у него была жена и дети, и Аллах великий даровал ему знание языка и наречий животных и птиц. А обитал этот купец в деревне, и стояли у него в хлеву бык и осел. И бык страшно завидовал ослу, чье стойло было больше и богаче. И не пожелал гордый бык довольствоваться своим убогим жилищем, пока осел катался как сыр в масле. Рассудив так, бык повадился ночевать в стойле у осла, где занял львиную долю пространства, подминая своей тушей всю расстеленную рабом солому. Прознав об этом, купец рассвирепел и приказал рабу увеличить разделявшую стойла стену в четыре локтя еще на пять локтей, чтобы бык, чья привязь не превышала девяти локтей, не сумел пробраться к ослу. Раб исполнил наказ и удлинил стену на пять локтей, а утром прибежал к купцу с криком: «Господин, прошлой ночью бык перемахнул через стену и снова ночевал в стойле осла, ибо на соломе осталась вмятина от его туши, а по-другому пробраться в стойло он не мог, ведь его привязь не более девяти локтей в длину». Выслушав раба, купец принялся бранить его за обман: «Стойла разделяет стена высотой в четыре локтя, быку ее не перепрыгнуть». Тогда раб начал уговаривать купца пойти и проверить самому. Вняв его мольбам, купец отправился в стойло. И действительно, на соломе красовалась вмятина, которую могла оставить лишь бычья туша. Увидев это, купец сильно разволновался, а про себя подумал: «Аллах даровал мне знание языка и наречий животных и птиц, но взамен я обещал хранить тайну, не доверяя ее ни человеку, ни животному, настолько она священна. Посему мне нельзя спросить у быка напрямую, как ему удалось совершить такой невероятный прыжок». Рассудив так, он, в стремлении защитить осла от дальнейших посягательств, повелел рабу надстроить перегородку между стойлами на шесть локтей, чтобы даже самый ловкий бык не смог через нее перепрыгнуть. Раб исполнил наказ, но наутро снова прибежал к купцу и, задыхаясь от волнения, вскричал: «Господин! Господин! Прошлой ночью бык опять миновал стену и спал на подстилке у осла, ибо в сене осталась вмятина от его туши!» Купец не медля бросился в стойло и убедился, что раб не лжет. И понял купец, что не может больше хранить тайну, и, отпустив раба, направился к быку. И обратился он к животному с такими речами: «Знай, о презренное создание, Аллах наградил меня даром понимать язык животных и птиц, и во имя Его я спрашиваю у тебя: как удалось тебе перепрыгнуть стену в десять локтей, если твоя привязь длиной не больше девяти?» Потрясенный бык ответил: «О господин, есть четыре, не три способа миновать стену: обойти кругом, пройти под ней, над ней или сквозь нее. Ибо мне не под силу ни обойти стену, ни пройти под ней или над ней, я избрал четвертый путь, и прошел сквозь нее». Услыхав это, купец разозлился так, словно воочию узрел собственное воскрешение из мертвых, и воскликнул в сердцах: «Зачем ты мне лжешь, презренное создание! Ведь нам обоим известно, что проделать такое может лишь джинн». Но бык возразил: «Ты ошибаешься, господин. Пройти сквозь стену может всякий, кто знает секрет, а секрет заключается в следующем: стену нужно проходить наискосок». Затем бык приблизился к перегородке, взял чуть левее и благополучно миновал ее, а после тем же путем вернулся в свое стойло. Удостоверившись, что бык говорит правду, пораженный купец воскликнул: «Ты настоящий кудесник! Негоже столь мудрому созданию прозябать в тесноте». И призвал купец раба, и приказал ему сделать бычье стойло вдвое больше, чем у осла, и каждый день устилать пол толстым слоем соломы. И обрадовался бык, и впредь не пробирался к ослу… В заключение, о дева, — молвил ифрит, — уясни следующее, и ты поймешь истинную природу Занавеса: стойло осла — это страна джиннов; стойло быка — мир людей, а стена, разделяющая их, и есть Занавес. Теперь исполни свою часть уговора, освободи меня и я клянусь, не причиню тебе ни малейшего вреда». Прежде чем откупорить кувшин, я заставила ифрита поклясться величайшим из имен Аллаха, что отныне он будет праведным джинном, и только после этого вытащила свинцовую пробку. Из горлышка повалил дым; наконец он собрался, затрепетал и вновь сделался ифритом чудовищных пропорций. Сунув кувшин под мышку, ифрит развернулся и зашагал прочь, чтобы больше не возвращаться, а я приказала сделать себе кольцо с копией печати Сулеймана на случай, если вдруг попаду в страну джиннов. Но я не знала, где находится Занавес, и понятия не имела, что он расположен так близко к дворцу султана. Хорошо, что мы очутились здесь, Билл. Теперь у меня будет возможность преподать джиннам урок.