Ночь длилась восемь дней. На рассвете Алек увидел «сон». Как будто к нему в палатку пришел Ксенофонт и сказал:
— Давай поговорим о твоей маленькой сестре, Александр.
В полумраке Алек едва различал лицо афинянина.
— Откуда тебе известно про сестру?
— Ты многое поведал о ней в бреду, поэтому разумнее обсудить все сейчас, дабы ничто более не препятствовало твоему выздоровлению. Сколько ей минуло весен?
— Двадцать две.
— Не такая уж маленькая, — резонно заметил Ксенофонт.
— Верно.
Афинянин склонился над раненым.
— Но обзаведясь по юности семьей, она очень несчастлива, так?
— Да, несчастлива.
— Сколько отпрысков она произвела на свет?
— Троих.
— Они уродливы и безобразны?
В негодовании Алек попытался сесть, но силы ему изменили.
— Нет, Ксенофонт, у нее прелестные дети.
— Выходит твоя несчастная сестра рано связала себя узами брака с неподобающим мужчиной, но ухитрилась родить прелестных детей? Странно, не правда ли?
— Есть такое, — нехотя признался Алек.
— Наверное, эта несчастная постоянно плачет и мечтает умереть?
Алек снова попытался сесть и на сей раз почти преуспел.
— Она никогда не плачет! И вообще, такого жизнерадостного человека еще поискать!
— Странно, не находишь? Как несчастливая женщина, не знающая взаимной любви, может не плакать и вдобавок радоваться жизни?
Алек не ответил.
— Что если она счастлива? — допытывался Ксенофонт. — Что если ей повезло встретить вторую половину, предназначенную судьбой?
— У нее просто не было выбора! Это моя вина. Наши родители погибли, когда сестре было пятнадцать, и вся ответственность легла на мои плечи, а я не выдержал и подвел! Теперь она мерещится мне повсюду, повсюду…
Ксенофонт жестом заставил его замолчать.
— Довольно мучать себя, Александр. С тех пор, как мы подобрали тебя на склоне, ты беспрестанно оплакиваешь не преступление, совершенное против тебя Дурисом-бео-тийцем, а свои мнимые проступки в отношении родной сестры и невольницы по имени Сарайи. Осознай, наконец-если слезы признак боли и несчастья, то их отсутствие свидетельствует об обратном. Если жажда смерти говорит об отчаянии, то любовь к жизни почти наверняка говорит о другом. Согласись, ведь только у любящих супругов могут родиться красивые дети, а нелюбимые едва ли произведут здоровое потомство. Твои проступки — плод твоей же фантазии, Александр. Ты ни в чем не виноват ни перед «маленькой» сестренкой, ни перед невольницей Сарайи. Поэтому вытри слезы и постарайся уснуть.
Занимался рассвет. Алек открыл глаза и обнаружил подле себя Пасия. Сквозь стены из козлиной шкуры доносилась какофония звуков — армия собиралась в поход. Крики, ругательства смешивались с ржанием лошадей и лязганьем оружия. На заднем плане слышался гул и громкий плеск воды.