– Конверт! – шепчет она.
Ох, черт, совсем забыл!
Достаю из кармана конверт с пятью тысячами и протягиваю медсестре. Та передает мне сверток и заглядывает в конверт.
– Надо же! – удивленно говорит она. – За девочек обычно меньше дают. Спасибочки!
Вика хохочет и отбирает у меня букет роз. Осторожно заглядываю в лицо Маруси. Маруся! Я же просил Вику не называть дочь Марусей! Но разве она когда-нибудь кого-нибудь слушала?
Маруся спит. Идем к машине. Маршал Жуков стоит навытяжку и держит открытой заднюю дверь.
– На кого она похожа? – задаю в машине неизбежный глупый вопрос, который задают, кажется, все папаши.
– Вылитая ты! – говорит Вика. – Неужели не видишь?
– Почему не вижу? Вижу.
И тут Маруся открывает глазки и смотрит на меня очень внимательно. Весьма странно, потому что у новорожденных не бывает такого прозрачного и разумного взгляда.
– О чем она сейчас думает? – спрашиваю я Вику.
– Она думает о том, какой интересный мужчина на нее смотрит. Вот вырасту, думает она, и сяду ему на шею. Буду им помыкать, он будет исполнять мои капризы, покупать мне самые дорогие тряпки и украшения, а моя мама начнет ревновать его ко мне.
– Правильно, – говорю. – Ведь мама станет старой и некрасивой. Зачем она будет мне нужна, когда рядом со мной такая красивая и молодая? Да, Маруся?
– Напугал, – говорит Вика. – У кого-то к этому времени уже песок с головы будет сыпаться.
Но в квартире Вика перестает на меня сердиться.
– Не знала, что у нашего папика есть художественный вкус, – говорит она, осмотрев кроватку, которую я купил и приготовил для Маруси, украсив бантами и погремушками.
– Послушай, Вика! – возмущаюсь я. – Ты можешь хотя бы теперь не называть меня папиком?
– Почему нет? – удивляется Вика. – Как раз теперь ты и стал настоящим папиком.
Почему я ее не убил?
Вика стоит над кроваткой, где спит Маруся, слегка покачивает ее и пристально смотрит в лицо нашей дочери. Сижу в кресле и потягиваю белое вино из бокала.
– Выслушай меня, Кеша, – вдруг произносит Вика каким-то странным голосом. – Я должна признаться. Не знаю, как ты это выдержишь, но лучше сразу сказать тебе правду, чем лгать всю жизнь. Скажи, ты готов меня выслушать?
Стекло бокала звякает о мои зубы.
– Говори.
– Ты готов это выслушать и принять?
– Говори.
– Видишь ли, Кешенька… Мне стыдно в этом признаться, но рано или поздно мне пришлось бы это сделать.
– Да говори же, черт тебя возьми!
– Я ненавижу любовные романы.
Щупаю пульс. Двести, не меньше.
– Зачем же ты ими занимаешься?
– Бизнес, ничего личного, папик.
– И это все? – спрашиваю я.
– Ты меня простишь, Кеша?