– Расскажи.
– Не сейчас, тут, пока тебя не было, двое чужих пришли, вроде старатели. Фрол их в сарай отдохнуть пустил. Какие-то они… в общем, надо за ними присмотреть. Я с Арчи тоже в сарай на ночлег пойду, а ты пригляди снаружи, может, не одни они. В случае чего филином прокричи, не разучился еще?
– Не разучился, – рассмеялся Петька.
– Ладно, вечереет, надо ночлег посмотреть. Пошли, Петь, завтра обговорим все.
– Пошли.
Они вернулись к дому, где их поджидал Фрол.
– Ну что, наговорились? Идите, там на стол накрыто, ужинать будем.
После ужина Кольша, позвав Арчи, облюбовавшего уже себе место под старой лодкой на берегу ручья, пошел в сарай. Там те двое, что пришли в деревню, тоже готовились ко сну. Увидев вошедшего, они встали с топчанов.
Кольша подошел и, протянув старшему высокому мужику руку, представился:
– Николай.
Тот, пожав руку, ответил:
– Федор Егорыч, а его Семен зовут.
Кольша протянул и пожал руку Семену.
– Ты, паря, не серчай на меня, я действительно хотел твоего друга немного проучить, но не более того. Не люблю, когда на меня ствол направлен, с войны не люблю. Он-то явно пороха не нюхал, как и ты, верно?
– Не верно, я, дядя, войну прошел от Сталинграда до самой победы.
– Да? Ну прости, не думал, что в староверской деревне фронтовика встречу.
– Ладно, все в порядке. Я тут тоже в гостях, так что на ночь к вам присоседюсь.
– Места хватает, располагайся, Николай.
Когда Кольша устроил себе место для сна и лег, Семен уже посапывал в своем углу, а Федор Егорыч подсел к Кольше и спросил:
– Так, говоришь, в Сталинграде воевал, у меня брат там пропал без вести, рядовой Алексей Грошев, не встречал такого?
– Грошев? Может, и встречал, только разве упомнишь всех в том аду. Там столько народу полегло на переправах, да и в городе, в руинах. Извини, рядом со мной такого не было, запомнил бы. Ты-то где воевал?
– Ленинградский фронт, но недолго, по ранению выбыл, у меня на ноге, видишь, четырех пальцев нет. – Он показал ступню, на которой действительно не хватало пальцев. – Там они и остались, вместе с сапогом, а меня в санбат и эвакуировали по Ладоге. А потом в обозе до конца войны служил, в нестроевые списали. Снаряды подвозил, в общем, на извозе. Трех лошадей за три года убило, а я уцелел. Вернулся домой, а дома-то и нет. Сожгли немцы дом, жена с сынишкой у матери. Вот теперь ходим с Семеном, он мой родственник дальний, вдовец, зимой плотничаем, а на лето едем сюда, золота помыть втихую.
– Ну и как, на золоте заработать получается?
– Ежели место фартовое, получается. Но с каждым годом все тяжелее. Тесно в тайге становится, в прошлом годе еле успели ноги унести. Под осень чуть не попали в облаву, на дорогах, вокзалах кордоны милицейские, патрули, в общем, завинчивают гайки.