Мне хотелось сомкнуть губы вокруг этого пульса. Мне хотелось почувствовать, как он щекочет мой язык. Мне хотелось попробовать его кожу на вкус и услышать, как он стонет. Но… что, если этот наклон его подбородка был направлен на то, чтобы избежать моего прикосновения? А что, если он
ждёт, чтобы я убралась к чёртовой матери подальше от него и перестала вторгаться в его личное пространство?
Я скатилась с него и встала.
— Думаю, это первый и последний раз, — сказала я, прогоняя дрожь из своего голоса абсолютной громкостью.
Малачи не встал и даже не открыл глаза.
Я усмехнулась и пихнула его бедро носком ботинка, отчаянно пытаясь вырвать этот момент из бездны неловкости, в которую он провалился. Но также и желая, чтобы он это заметил. Я победила его. Я не была беспомощна. Ему не нужно было беспокоиться обо мне или защищать меня.
— Ты что, прикидываешься мёртвым?
— Нет, — тихо сказал он. — Я прихожу в себя.
Его тело лежало распростёрто на матах, одна нога выпрямлена, другая согнута, руки раскинуты в стороны, ладони подняты вверх, пальцы скрючены. Его подбородок всё ещё был поднят, а горло уязвимо.
Я сделала несколько шагов назад, чтобы не дать себе коснуться его снова.
— Неплохо, правда? Ты ведь не поддался мне?
— Нет.
— Так… — я прикусила губу, надеясь на какой-то ответ. Но он просто лежал, совершенно неподвижно. — Ты там как, уже пришёл в себя?
— По большому счету, — его губы едва шевелились.
Я переминалась с ноги на ногу, поскольку момент затягивался, делая меня всё более сбитой с толку с каждой проходящей секундой.
— Хочешь, я помогу тебе подняться?
— Лила, просто уходи. Пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты немедленно ушла.
Каждое слово поражало меня, как пуля. Я хоть в чем-то поступила правильно, но всё равно это было неправильно. Я хотела закричать «просто ударь меня уже!» Я хотела вернуться назад, стать другой девушкой, той, которую он полюбит, к которой он будет тянуться. Но я не могла ничего исправить. Я даже не знала, что произошло на самом деле, что было не так. Поэтому я прикусила губу и с пульсирующей болью в груди сняла с себя тупые ножи, украшавшие моё тело, и оставила свою жертву лежать там, где он упал.