— Синьор Катц, вам действительно лучше? Вы уверены, что не нужно посылать за лекарем?
Дивный дух спокоен. Прежде он внимательно обнюхивал синьора. Наверное, зверьку можно доверять…
— Уверен.
— Воды? — неуверенно предлагаю я.
Графин на столе пустой, придётся побеспокоить секретаря.
— Нет, — отказывается синьор.
Я не решаюсь спорить, возвращаюсь в кресло. Синьор неторопливо массирует виски, а я чувствую себя очень неловко. Я вроде бы и не виновата, но именно из-за меня он испытывает неудобства, а я ничем не могу помочь. Вот кому всё нипочём, так это зверьку. Лежит на столе, обернувшись хвостом и таращится на меня. Что ему надо — не понять.
Синьор Катц перестаёт тереть голову, опускает ладони на стол.
Молчание затягивается.
— Тали, тебе не любопытно? — прищуривается синьор, более-менее оправившись.
— Очень любопытно.
— Настоящий маг увидел бы гораздо больше, но и моих скромных способностей достаточно, чтобы кое-что понять. Похоже, ты говоришь правду. Дух связан с тобой, как фамильяр, но нет ни намёка насильственное подчинение.
— Можно узнать, почему вы сомневаетесь?
— Это же очевидно, Тали. Как я уже сказал, я не маг, я не разбираюсь в особенностях магических связей, поэтому могу понять общую картину, но легко ошибиться в нюансах. И резерв… Я смотрел на тебя словно через мутное стекло. Что же в тебе есть такое, что могло привлечь духа, Тали?
Я пожимаю плечами:
— Синьор, вам известно имя Янер Феликс?
— Чудовище с примесью демонической крови?
— Он не чудовище!
— О?
Проклятье! Надо же, как глупо выдала себя. А, ладно.
— Синьор Катц, когда господин Феликс был гостем барона, он сказал, что у меня необычная аура. Возможно, именно это привлекло духа? — я вновь пожимаю плечами и замолкаю.
— Вот как?
Я не вру, но столько не договариваю, что синьор Катц с его цепкой хваткой просто не может этого не замечать.
Он поднимается:
— Тали, я отдам некоторые распоряжения, и мы сможем поехать домой.
— Как скажете.
Синьор уходит, я провожаю его взглядом. Плечи расправлены, голова гордо поднята. Если бы не снежно-белые седые волосы, со спины его можно было бы принять за мужчину в самом расцвете сил.
— Фр-рь, — дивному духу надоедает, что я про него забыла.
Перебравшись поближе, фамильяр царапнул меня когтистой лапой.
— Как тебя зовут, друг? — спрашиваю я.
Наверное, у него есть имя? Или у духов их не бывает? Зверёк выразительно таращится, молчит. А ведь фыркни он, можно было бы с чистой совестью назвать его Фырем. Эх… Я провожу пальцами по подсыхающему меху, чешу за ухом. Зверёк благосклонно принимает ласку, охотно подставляет бока, подбирается ещё ближе, благодушно мурчит. Я продолжаю гладить. А отношения-то налаживаются! Надеюсь…