На звуки моих шагов выходит Лара:
– Моя госпожа.
Я всё-таки вспомнила правильно – радует.
Кивнув Ларе, бегло осматриваюсь. В спальню мне пока не нужно, меня интересует кабинет, и я угадываю его с первой попытки.
Вычурная роскошь сменяется роскошью сдержанной, на миг я замираю с восторгом разглядываю светло-ореховые деревянные панели, изящную мебель на гнутых ножках. Белые шторы добавляют ощущение простора и света. Приятная атмосфера – рабочая, но в то же время лёгкая, девичья.
Я прохожу за письменный стол, сажусь. Лара проходит в кабинет следом, останавливается у входа.
– Проходи, – приглашаю я.
Лара послушно входит, останавливается в метре от стола, на свободный стул даже не коситься. Я колеблюсь. С одной стороны, пусть бы села, разговор нам предстоит интересный. С другой стороны, я леди, а она горничная, не по чину. Не уверена, что нарушение правил пойдёт нашим сложным отношениям на пользу.
– Госпожа, – Лара, как всегда, сама невозмутимость, на лице ни тени эмоций.
Сперва мне хотелось выдержать драматическую паузу, но получится дёшево.
– Лара, ты умная и наблюдательная, ты не могла не заметить, насколько сильно я изменилась. Меня очень удивляет твоё безразличие.
– Госпожа, значит, вы не помните.
– Не помню чего, Лара?
Как интересно…
– Моя госпожа, позавчера вы предупредили меня, что полностью изменитесь. Вы не стали посвящать меня в подробности. Вы лишь сказали, что превратитесь в другого человека, станете смелой, способной справляться с трудностями, но ценой изменений станут проблемы с памятью. У вас получилось, госпожа.
Бернара приятно удивила.
Так, получается, она гораздо лучше меня осознавала, на что подписывается? Ну и хорошо. Жаль, конечно, что воспоминаний не оставила, но осуждать её за это не могу, всё же память – это очень личное.
Хорошо бы хоть часть воспоминаний оставила, но не факт, что так можно. Вдруг либо всё, либо ничего?
– Я что-нибудь ещё говорила?
– Сожалею, госпожа, нет. Вы лишь упомянули магию, благословение богов и шанс полностью изменить свою жизнь. У вас получилось, моя госпожа. Вы обрели смелость.
И лишилась инстинкта самосохранения, ага.
– Ты считаешь, что я изменилась в лучшую сторону?
– Да, моя госпожа. Ваша матушка гордилась бы вами.
На слово доверять Ларе нельзя, я не настолько хорошо ориентируюсь в здешних мутных водах, но пренебрегать надёжной соратницей точно нельзя. Я всматриваюсь в её ничего не выражающее лицо. Лара, как я уже сказала, наблюдательна и умна, вряд ли ей нравилось служить безвольной зашуганной Бернаре.
– Ты не пыталась меня переубедить? Что бы я ни сделала, это явно нечто исключительное и крайне опасное.