— А, тогда ладно...
Энли еще раз окинула взглядом рубку яхты и вздрогнула при виде пульта — черного слизистого шара, покрытого буграми и рытвинами.
— А что это? — тихо спросила она.
— Мозг моего корабля, — ответила Лина, не зная, что сказать еще. С маленькими детьми ей общаться почти не доводилось, и как это делать она понятия не имела. — Кушать хочешь?
— Да...
— Только сначала давай искупаемся, а то ты такая грязная...
— Хорошо.
На удивление, девочка не стала протестовать против купания. Естественно, мыть ее пришлось Лине — в таком возрасте самостоятельно справиться Энли была еще не в состоянии, но при этом совершенно не сопротивлялась. Одеть ее удалось в живой комбез — благо, он мог менять размер как угодно.
— Ой... — поежилась девочка, когда комбез утянулся по ее фигуре. — Ой, он ластится...
— Ага, — засмеялась Лина. — Он сейчас, как щенок маленький, мне поначалу тоже непривычно было.
Затем она накормила ребенка. Энли ела неохотно, но все же съела немного овощей и пирожное, сразу после этого начав клевать носом. Девушка заметила это и тут же уложила ее спать в каюте. А сама вернулась в рубку, села в кресло и задумалась.
— О чем думаешь? — вырвал ее из размышлений вопрос все это время молчавшего Роваса.
— Пытаюсь хоть что-то понять. И ничего не понимаю. Что-то воздействовало на меня, чтобы я забрала девочку. Что? Понятия не имею! Но я себя не помнила! Да ты видел...
— Точно, — подтвердил пилот. — Ты действительно на себя похожа не была. Выходит, не все так просто с этой планеткой...
— Это да, — вздохнула Лина. — Что-то здесь странное есть. И да, когда улетали, мне показалось, что в спину чей-то недобрый взгляд уперся.
— Знаешь, мне тоже что-то такое казалось, — вспомнил Ровас.
Девушка задумчиво потерла щеку пальцем, ей происходящее не нравилось с каждым мгновением все больше, она ничего не понимала, и это сильно раздражало — всегда терпеть ненавидела такое состояние растерянности. Опять с ней что-то непонятное происходит, и Лину одолевало нехорошее подозрение, что проклятые приключения снова начались, и так просто она не отделается. Помянув незлым тихим словом ненужные ей дары, она вспомнила о маске языка. Быстро составила ее, вытащив данные из памяти биокомпа, после чего наложила на себя. Проверила и поняла, что все сделала правильно — эрумский язык с этого мгновения она понимала не хуже родного.
— Тебе язык внедрять? — хмуро спросила она у Роваса, коротко объяснив, что такое языковая маска и для чего она нужна.
— Давай, — пожал плечами тот, — лишним точно не будет.
Наложив маску и на него, Лина зевнула и, пробурчав, что устала, тоже ушла отдыхать, оставив пилота в рубке.