Пока главный инструктор Полигона разносил дружинников, я подобрал шляпу, не забывая внимательно мониторить ментальное поле. Когда люди испытывают сильные чувства, то их неспособны удержать даже сильные артефакты. Вот и сейчас группа провинившихся обильно сочилась разнообразными эмоциями. Что самое интересное, Хорошавин кроме страха испытывал какую-то долю растерянности, причем ненависть в этом коктейле если и была, то в незначительных пропорциях.
Это, конечно, интересно, но ведь не подойдешь, не спросишь – не заводил ли он недавно знакомство со странными дамочками. Да и самому нужно об этом думать поменьше, а то, как выразился Коршун, недолго и кукухой поехать. Пока с возникающими проблемами, пусть даже созданными искусственно некими недругами, удается справляться. Вот и будем исходить из того, что наша компания – орешек крепкий и особо переживать не стоит.
– А теперь пошли вон с глаз моих! – закончил свою речь Захар, нервно сверкая глазами.
Но, когда последний дружинник выбрался из подземного помещения, старик устало присел на раздолбанный резиновыми пулями ящик.
То, что все же просочилось через его защиту, дало мне возможность провести простейший анализ.
– И что это было, дядька Захар?
– Хитрая задумка, – не стал отнекиваться инструктор, – от которой нам обоим вышла только польза.
– Ну не знаю… – потирая ссадину на скуле, сказал я.
– Зато я знаю, – более строгим голосом ответил Коршун. – С Хорошавиным ты бы по-любому схлестнулся, но бог знает где и с непонятными последствиями, а тут все вышло у меня на глазах и под моим контролем. Да и мне было полезно напомнить этой своре, кто здесь медведь, кто куница, а кто белка тупая.
– Надеюсь, белка – это не обо мне, – со вздохом сказал я, присаживаясь на лежащее колесо от броневика.
– Не, – хмыкнул Захар, – ты что-то типа бобра, которого нужно пару раз ткнуть палкой, чтобы он начал кусаться.
Мы втроем рассмеялись, скорее, чтобы сбросить напряжение, чем оценивая незамысловатую шутку старика.
– Кстати, – встрепенулся он. – Мне кто-то обещал пир горой да с медовухой.
– Было дело, – кивнул я.
Действительно, после посещения Горхрана как-то постоянно не получалось посидеть со стариком. То у него дела были, то у меня.
– Может, сегодня? – спросил он. – Устал я что-то и телом, и душой. Расслабиться нужно.
– Не вопрос, – отреагировал я.
А чего мяться? Медовуха в подвале, точнее, в его закрытой от Барабаша части. А супруги Чо упомянутый пир горой организуют, даже не запыхавшись.
Так оно и вышло. Захар резко свернул свой рабочий день, поломав при этом кучу графиков, и, когда мы доехали до нашего дома, стол уже был накрыт. При этом загрузка яствами только начиналась. В общем, живший кучу лет бирюком Коршун был впечатлен.