– Вот теперь все понятно, – иронично прокомментировал я.
– Ладно, раз между нами не осталось недоговоренностей, пойдем, наваляем этим напыщенным уродам.
Решительно тряхнув головой, как боевая лошадь, Шаталина с прежней стремительностью, но уже без всякой нервозности зашагала к видневшейся в конце коридора двери.
А за этой дверью меня ждал сюрприз. Сразу даже не определил, приятный или нет. В богато, на грани безвкусицы украшенном кабинете находились три человека. Если точнее, то один недар и два истинных мага. Но это различие никак не делало обделенного магическим даром посадника менее влиятельным горожанином, чем его гости. На посадника Зубова я уже успел насмотреться во время его праздничной речи. В кресле напротив большого стола хозяина кабинета сидел худощавый мужчина в элегантном костюме. На его руке, опиравшейся на трость, виднелся серебряный перстень боярина. И все же мой взгляд сразу прикипел к третьему, хорошо известному мне персонажу. Князь Буслаев собственной персоной.
Неужели и у него ко мне остались какие-то претензии?
Только через пару секунд я вспомнил, что князь считается лучшим специалистом по ментальной магии в городе и часто становился третейским судьей при разбирательствах на высшем уровне.
Очень надеюсь, что верна вторая версия.
По знаку Зубова мы сели в два свободных кресла, которые также были обращены к столу.
– Ну, если все собрались, давайте перейдем к делу, – наконец-то разбил гнетущую тишину бас посадника. – Я так понимаю, никому лишний шум не нужен и всем выгодно просто замять это происшествие. Но все же хочется обговорить подробности, дабы не плодить проблем в будущем. Эрнест Янович, вам слово как потерпевшей стороне.
Незнакомый мне истинный боярин поморщился и даже озвучил свое недовольство:
– Не скажу, что мне нравится использованное вами слово. Мы хоть и понесли потери, но готовы отказаться от каких-либо претензий.
– А что по этому поводу думает Бурелом? – подал голос князь Буслаев.
– Я являюсь голосом князя и могу гарантировать подчинение его воле всех вассалов, – изобразил оскорбленную невинность франт, демонстративно, со скрипом сжав пальцы на набалдашнике трости. – Мы никогда не отступаем перед агрессией, но всегда готовы признать ошибку. Поведение ушкуйника было недосмотром его князя. Его сиятельство запретил трогать строптивца, но Волк не подчинился, за что и пострадал. У князя нет претензий к человеку посадника.
Скульптор спокойно кивнул, словно подтверждая слова боярина, и посадник тут же расплылся в довольной улыбке.
– Но, – представитель князя Савельева тут же сунул ложку дегтя в уже вроде налитую до краев бочку меда, – если никто не станет приставать к нам со всякими мелочными требованиями.