— Мила, я здесь, все в порядке. Сколько я провалялся?
— Дядя Мрак! Я так испугалась! Вы упали, а тут медведь, он рычит, пытается залезть. Я… я… — говорила девочка, рыдая навзрыд, — я начала плакать и тут Вы проснулись.
Отлично. Значит получилось! Каким образом? Да кто ж его знает?! Покопавшись в интерфейсе, увидел, что бодрость у меня теперь на отметке 1\1. А это означает, что любое действие может привести к потере сознания. Регенерации то нет совсем. Время дебаффа оказалось 1 час 57 минут. Значит меня не было 3 минуты.
— Так, слушай внимательно. Медведь нас не достанет, потому что не сможет залезть — слишком большой и тяжелый. Его бояться не стоит. Я ближайшие 2 часа недееспособен, ближайшие 8 часов — не боец. Так что наша задача сидеть тихо и думать. Можешь помочь мне переместиться к стволу дерева? Здесь как–то совсем не устойчиво.
— Да, конечно. А что значит недесобен?
— Недееспособен, значит бесполезен. Не могу совершать действия.
Как может помочь девочка 10 лет взрослому мужику? Как оказалось — может. То ли я деревенских девочек не встречал ни разу, то ли этот мир устроен по–другому, но Мила действительно взяла часть веса моего тела и помогла опереться о дерево спиной. Хорошо хоть ветка, на которой мы оказались, была большой. Да и само дерево внушало.
— Мила, у меня с собой сумка, в ней есть фляга с водой и немного еды. Хочешь чего?
— Пить, — смущено произнесла девочка.
Внизу рычало животное, которое упустило возможность ночного дожора. Я протянул дочке травницы флягу и та, с жадностью принялась пить. М-да уж, что теперь делать? Можно, конечно, попробовать скинуть еду медведю, но станет ли он её есть? И даже если станет — наестся ли? Вон какой большой, даже уровня не видно. Интересно, какая у него агрозона? А если я спущусь и паду смертью храбрых, то уйдет ли он после этого? Так–то я воскресну через 2 часа и вернусь за девочкой, но только будет ли толк? Если медведь останется — нет. Что же делать???
— Дядя Мрак, мне холодно…
— Идем сюда.
Я достал шкуру из сумки (благо я не всё сложил в тюк, который прикреплен к Марусе), укутал Милу и обнял её. Странное чувство, когда ты обнимаешь чужого ребенка. Смесь неловкости и страха, что тебя неправильно поймут. Ночь холодная и я просто делюсь теплом. Иначе бы я так не поступил. Так, чего я оправдываюсь? А самое главное, перед кем?
— И что нам теперь делать? — спросила Мила, дрожа, то ли от страха, то ли от того, что еще не согрелась.
— Ты, если можешь, засыпай. А я пока подумаю, как нам выкрутиться из этой ситуации. В любом случае нужно дождаться утра. Глядишь к этому времени медведь сам отстанет.