Фамильный бог с пониманием смотрел на процесс тренировок и за всё время лишь пару раз разговаривал со мной, остальное время предпочитая просто спать.
Так пролетела одна неделя. «Каникулы» в университете были продлены. Судя по всему, убийцу всё ещё не могли найти. А я продолжал до исступления тренироваться. На вторую неделю я впервые почувствовал небольшой прогресс. Ежедневные пробежки перестали восприниматься как испытание, а ледяная вода, казалось бы, обжигала куда меньше.
Седьмой всё так же напоминал о дыхании, но такое ощущение, что уже немного реже. Ну а главным достижением стало то, что я умудрился боккеном один раз задеть куклу. Случившееся настолько поразило меня, что от неожиданности я пропусти несколько очень болезненных ударов и был отправлен в полёт.
Уже поздно вечером, занимаясь чисткой Одинокого, я пытался проанализировать поединок и свои действия. Создавалось впечатление, что в какой-то момент я вошёл в состояние близкое к трансу и действовал по наитию. На рефлексах. Это было нормально для любого боя, но то, как действовало тело, меня удивило. Нужные пояснения дал тут же Седьмой:
«Благодаря дыхательной технике вы начали осваивать боевой транс, это то, за что так ценилось боевое искусство Создателей, пока вы коснулись транса только чуть-чуть, но если будем практиковаться дольше очень скоро эта способность станет для вас доступна».
— Хм-м, теперь понятно, — кивнул я.
«Носитель, меня давно интересует вопрос…».
— Спрашивай.
«Что такое Одинокий?» — вдруг спросил конструкт, из-за чего я застыл, перестав протирать шёлковым платком клинок. — «Я ощущаю, что это одушевлённый предмет, но не могу понять его природу, а ваши воспоминания почему-то на этот счёт совершенно пусты, хотя я чувствую явный эмоциональный отклик».
— Ну, здесь я и сам не до конца понимаю. Одинокий — это клановый клинок, наделённый сознанием, и он связан со мной неразрывной связью. Забрать его просто невозможно. Как я понял из объяснений отца, клинок несёт в себе отголосок души с изнанки, которую он нашёл в одном из рейдов… Нет, не контрактного божества, чего-то совсем иного. Отец лично вместе с клановыми оружейниками делал этот меч. После того как мне вручили Одинокого, мы стали одним целым. Это немного напоминает контракт с фамильным божеством.
«Почему ваш отец решил передать такое редкое оружие наследнику без навыков и силы? Это пустое расточительство», — прямо заметил Седьмой.
— Он никогда не считал меня слабым. Говорил, что я достоин лучшего оружия.
Горло сдавило отвратительное чувство, разговаривать расхотелось.