Только Качырий проводила тетку Матру, из редакции принесли пакет. Иван Егорович прислал ей уже знакомый номер газеты, поздравил с первой «ласточкой», выразил надежду, что она и впредь будет активно сотрудничать в «районке», пригласил на совещание рабселькоров, которое состоится через три дня. «Обязательно приходите. Вам это будет полезно».
С радостным нетерпением ждала Качырий возвращения мужа с работы. Интересно, читал он пли не читал? Газета вышла вчера, по Николай почему-то ни словом не обмолвился о ней.
— Ну, как? — спросила она, едва Пузырьков появился в комнате.
— Что «как»?
— Ты… газеты читаешь?
— А как же, — Пузырьков с недоумением смотрел на жену. — Ах, да, твоя статья… Нет, её еще не напечатали. Да и вряд ли напечатают.
— Ошибаешься, — Качырий, торжествуя и чуточку смущаясь, протянула мужу газету.
— Что это, районная? её я не смотрел. Неужели напечатали? Но ты же говорила… Ну-ка, поглядим, что у тебя получилось.
Пузырьков внимательно прочитал статью. Глаза его заблестели.
— Здорово! Не ожидал. Смотри ты, как заправский корреспондент.
— Я же не одна… Вместе с колхозниками писали.
— А, они не в счет! — небрежно отмахнулся Пузырьков. Подосадовал: — Надо бы поставить только свою подпись: «Е. Пузырькова, сельский корреспондент». Сила!
— Мы бы так не сумели, это Иван Егорович… И вот еще, — Качырий подала мужу письмо редактора.
— Что ж, сходи. Подучишься, настоящим корреспондентом станешь. Сиди себе дома, пописывай. — О чем?
— Как это, о чем?
— Ты говоришь: сиди дома, пописывай. Вот я и спрашиваю: о чем? О том, как готовлю обед, стираю, мою полы, так, что ли?
— Чего ты хочешь? — в голосе Пузырькова сквозило раздражение.
— Чтобы писать в газету, надо быть в гуще жизни, с народом. А я — как птица в клетке. Почему ты не разрешил мне поступить на работу?
— Потому что не хочу, чтобы ты была у кого-то на побегушках. Секретарь-машинистка… Тоже мне, нашла себе работу!
— Удивляюсь, как ты мог жениться на секретаре народного суда, товарищ главный инженер? — язвительно сказала Качырий. — Взял бы учительницу, врача или агронома. А впрочем, понимаю: тебе нужна была домохозяйка, стряпка, которая бы создавала тебе уют — стирала, стряпала…
— Катя!
— …и жила только тобой. Сколько же в тебе, Николай, тщеславия, эгоизма. А я-то думала…