— Ответчик Пузырьков, вы даете согласие на расторжение брака с гражданкой Пузырьковой?
— Нет! Я не согласен. Потому что она… Я уехал в Казахстан…
— Когда вы уехали?
— В прошлом году.
— После того, как вас исключили из партии за пьянство и аморальное поведение в быту?
Пузырьков облизнул пересохшие губы. У него было такое ощущение, словно его выпотрошили: пусто в голове, пусто в груди. Махнув рукой, Пузырьков сел и больше ничего не видел, не слышал.
Тетушка Марпа не находила себе места.
Месяц назад Галя вышла замуж за бывшего киномеханика Дома культуры. Живет он в городе с родителями в Галю увез туда же. Сегодня ошеломила Рая. принесла комсомольскую путевку в… Нет, нет, лучше об этом не вспоминать. Конечно, взрослые дети не станут всю жизнь сидеть возле материнского подола, у них — своя дорога. С этим ничего не поделаешь, но… думала ли она, что Рая, окончив десятилетку, поедет в колхоз, на ферму, станет работать дояркой? Качырий улестила, она проклятая. Феклу с ума свела, теперь за Раю принялась. Ых. эту Качырий!
Постой, а может, не она? Зачем ей Рая, когда сами живут на квартире у старухи? Может, написать ей, пусть хорошенько отругает глупую девчонку, скажет: «Марш назад и поступай в институт, нечего тебе тут делать!» Ах, хорошо, если бы так сказала! Качырий умная женщина, она сумеет сказать, сама, вон, в институте учится. Только вот как написать ей? Придется попросить Олюк. Ладно хоть третья дочка есть, а то — беда. Сейчас надо написать, как только Рая приедет, пусть гонят в шею. Но где же эта негодница Олюк? Когда не надо, дома торчит, а как надо, не знаешь, где её найти.
С треском распахнулась дверь, в комнату шагнул Пузырьков. Он был мертвецки пьян, фуражка сбита на затылок, мутные глаза блуждали, и весь он выглядел каким-то растерзанным, измученным.
От неожиданности тетушка Марпа вскрикнула, в страхе отступила в угол.
— Н-не узнаешь? — кривя губы, спросил Пузырьков.
— Господи, разве можно так пугать? — пролепетала Марпа. Сердце её бешено колотилось, ноги подкашивались. — Ровно с неба свалился.
Не отвечая, Пузырьков шагнул к столу, неуклюже сел, сдвинув локтем клеенку, мрачно уставился на хозяйку.
Марпе стало страшно. Кто знает, с чем пожаловал нежданный гость, да еще в таком виде. Как на грех, и дочерей нет дома. Вдруг она что-то вспомнила, с опаской вышла из своего угла, вкрадчиво заговорила:
— Миклай, может, выпьешь чуток? Много-то нет, с полстакана найдется. Твоя же… Как ты уехал, Качырий велела убрать бутылки. В одной водка недопитая осталась. В кладовку я вынесла, да так и забыла. Принести, что ли?