— Н-неси.
Пока Марпа бегала в кладовку, где среди разного хлама, банок и склянок не сразу нашла нужную бутылку, Пузырьков, казалось, задремал. Вот так же, поставив локти на стол и уткнувшись лбом в ладони, он сидел когда-то, не зная, как избавиться от притязаний бесстыжей Феклы. Тогда его выручила Качырий, а теперь кто выручит? Какая такая беда стряслась над не — путевым Миклаем? И откуда он, керемет, взялся? Ведь уехал было, совсем уехал…
— Вот, глотни, авось полегчает. Ой, накас, может, ты есть хочешь?
Пузырьков одной рукой взял стакан, выпил и снова застыл в прежней позе.
«О, господи, даже горечь водки не чувствует, как воду выхлестал! Или она выдохлась?» Страх тетушки Марпы прошел, теперь сна прикидывала, как бы до прихода младшей дочери половчее выпроводить незваного гостя.
— Все! — отняв ладони от лица, Пузырьков вдруг трезво взглянул на хозяйку. — Разошлись, как в море корабли. Она поплыла дальше, легко, красиво, а я… на дно!
— Стоит ли из-за нее горевать. Скажи спасибо, что разошлись.
— Кому спасибо? Тебе? Ты меня с нею познакомила, вот за этим самым столом!
— Я?! Ой, накас, она же сама пришла. Ночью пришла! Забыл, что ли?
— Кто… ночью?
— Она… э-э, светловолосая, с накрашенными ногтями.
— Я про жену говорю. Качырий. Екатерина… Теперь Бахманова будет. Бахманова! Ха-ха-ха! — дико захохотал Пузырьков и, уронив голову на стол, залился пьяными слезами.
Марпа не знала, что делать. её разбирала злость. Мужик называется, не мог жить с женой по-хорошему, а теперь ревет, как баба. Выходит, он не живет с той, все еще гоняется за Качырий. Поймаешь её теперь, как же, у нее — муж.
Постепенно Пузырьков успокоился, попросил холодной воды, опорожнил кружку, усмехнулся.
— Вот так… Не думал, что из-за женщины плакать придется.
— Не все нам, бабам, реветь, пусть и мужик поревет, — резонно заметила тетушка Марпа.
— Да-а, Качырий из-за меня много слез пролила. Сколько я её терзал! А ведь, по правде сказать,, не за что было.
— Вот-вот, черная кошка нашкодит, а виновата — белая.
— На суд пришла, — как бы сам с собой говорил Пузырьков. — Красивая, даже помолодела. Рядом он, Бахманов. Счастливые… А я? Где ты, счастье мое? Есть или нет? Где мне тебя искать? А если найду, как сберечь, сохранить?..
— То-то и оно, много красивых любишь, счастье свое потеряешь, — безжалостно добивала Марпа. — Есть же у тебя в городе зазноба, иди к ней. Или, может, увез с собой да бросил?
— Сама же говоришь, много красивых любишь, счастье потеряешь…
— А ты одну люби! — отрезала тетушка Марпа. — Иди, иди, нечего тут рассиживать. Скоро дочки мои с подружками придут.