Иван Егорович Невзоров по возрасту много старше Пузырькова. Чуть пониже его ростом, в меру полный, с большой розовой лысиной на макушке и лучиками морщинок вокруг лаз, он выглядит удивительно добродушным. Особенно примечательны его глаза: один небесно-голубой, другой карий, с золотистыми искорками. Близоруко щурясь, он то и дело рассказывает своим спутникам забавные истории. Откуда что берется. Чувствуется, что Иван Егорович за свою жизнь немало поколесил по стране, многое повидал, пережил…
На нижних местах купе расположились женщины. Одна, совсем уже старенькая, едет в гости к сыну. Она почти не принимает участия в разговоре, напьется чаю всласть тихо дремлет, а то вдруг очнется и тревожно спросит: «Поди, уж подъезжаем, нора укладываться?» — «Не беспокойтесь, бабуся, как станем подъезжать, скажем», — говорит Иван Егорович. «Едем, едем и все никак не приедем», — не обращаясь ни к кому, ворчит старая и опять затихает.
Другая попутчица совсем еще молоденькая, больше двадцати никак не дашь. Тонкие выщипанные брови на круглом румяном лице, большие открытые голубые глаза с густо накрашенными ресницами, искусно завитые белокурые волосы и ярко-красные пухлые губки делают её похожей на куколку с витрины магазина.
В начале пути девушка была грустная, молчаливая, вся погруженная в какие-то свои, очевидно, далеко не веселые мысли. Чтобы не тревожить ее, мужчины старались разговаривать потише, редко заходили в купе, коротали время в ресторане или в проходе, у окна.
Но вот девушка сама вышла к ним.
— Что это вы все уединяетесь? Давайте знакомиться. Меня зовут Нелли…
Теперь мужчины выходят из купе только покурить, все остальное время проводят в обществе своих спутниц. И как только они увлекутся каким-нибудь спором, Нелли обижается и спешит «переменить пластинку».
Вот и сейчас, взглянув на свои крошечные золотые часы-браслет, Нелли заторопилась, раскрыла изящную из черного замша с бронзовой застежкой сумочку, вынула овальное зеркальце, обмахнула пуховкой лицо, подкрасила и без того яркие губы, поправила прическу, накинула на плечи котиковую шубку, капризно сказала: Мальчики, ресторан открыт. Хватит о политике спорить, поберегите свое здоровье. — Мы о спорте говорим.
— Знаю. О зарубежном спорте. А это разве не политика? — Нелли стрельнула взглядом из-под длинных, черных ресниц.
— Иван Егорович, в самом деле, пойдемте ужинать, — Пузырьков ловко соскочил вниз.
— Ну, коли дама приглашает, возражать не приходится, — охотно согласился Невзоров.
В вагоне-ресторане они пробыли больше часа.