— Все нормально. — Успокоил сенс, надавливая мне на виски немного сильнее.
Меня еще пару раз пролихорадило, после чего Созидающий убрал руки от моей головы.
— Так… — Протянул он, отойдя от меня и принявшись расхаживать вдоль парапета. — Поясню, воспоминание твое реально. То есть не галлюцинация. И в этом воспоминании есть еще что-то, помимо запаха, но я не смог разобрать что. — Он щелкнул пальцами, словно его осенила какая-то идея. — Посиди тут минутку, я ненадолго.
Сенс покинул площадку, но отсутствовал и правда недолго, всего пару минут. И когда вернулся, в его руках была папка с чистыми бумажными листами. Сев напротив меня, он выложил один лист на чайный столик.
— Положи на него ладонь. — Попросил он. — У-у-у-у… Не параной! — Рыкнул Зан Кхем, заметив моё сомнение. — Это обычная праночувствительная бумага.
Да, помню такую, Мелани приносила домой несколько листов, на неё иногда находила уверенность в том, что она скрытый сенс. Увы, для матери Изао это было не более чем заблуждением, и перенести придуманные ею картины на лист усилием мысли у нее ни разу не получилось. Кладу ладонь на белоснежную поверхность, сенс тут же прижимает её своей рукой сверху.
— Закрой глаза. Расслабься. Дыши в такт со мной. Вот… Хорошо… Сконцентрируй все внимание на кончике своего носа… Во всей вселенной нет больше ничего, кроме этой точки… Хорошо… Крем для рук… Его приятный запах… Почувствуй его… Вспомни… — И вдруг, неожиданно, щелкает меня по носу. — Не спать!
— А? — Начинаю моргать и тереть нос.
— Давай посмотрим, что получилось.
Созидающий наклоняется над лежащим на чайном столике листом. Теперь бумага далеко не белоснежна, на ней какое-то изображение. Присматриваюсь. Впечатление, будто рисовал последователь Ван Гога, находясь под сильнодействующими веществами. Неправильными спиралями, чередуя черный и темно синий с прожилками золотого, сходятся по центру листа множество линий. Если долго на них смотреть, то начинает кружиться голова. Но этого мало. По левому и правому краю словно кто-то прошелся когтями, разрывая спиральные линии, которые будто кровоточили в местах разрывов. И вершиной всего этого бреда выступал собачий нос, очень четко прорисованный, словно фотография, прямо по центру.
— Эм-м-м… — Поднимаю глаза на сенса. — Мне кажется, что если этот рисунок взят у меня из головы, то мир в большой опасности. Потому как спасение этого мира поручено явно двинутому на всю башню. Ладно эти спирали, но собачий нос…
— Расслабься. — Отмахнулся Созидающий от моих слов. — Это не более чем проекция подсознательных ассоциаций… И поверь моему опыту, у тебя еще все более-менее адекватно.