– Ты слишком много думаешь, Грэм, – сказал мне профессор Оливер. – Джейн нет уже почти год, и давай посмотрим правде в глаза: ты никогда не смотрел на нее так, как смотришь на Люси. Твои глаза никогда не загорались так, как это бывает, когда она входит в комнату. Ты провел большую часть жизни, изо всех сил стараясь избежать любой возможности быть счастливым, сынок. Когда же ты наконец освободишься от цепей, которыми сам себя и сковал? Жизнь коротка, и никогда не знаешь, сколько глав осталось до конца, Грэм. Проживай каждый день так, будто это последняя страница. Вдыхай каждое мгновение, как будто это последнее слово. Будь храбрым, сынок. Будь храбрым.
Я закатил глаза и начал спускаться по ступенькам.
– Профессор Оливер?
– Да?
– Заткнись.
Люси
– Мне нужно заехать в магазин, чтобы захватить подгузники. Надеюсь, ты не против, – сказал Грэм, паркуясь на стоянке круглосуточного продуктового магазина.
– Конечно нет.
Вернувшись из магазина, он бросил несколько сумок в багажник и запрыгнул обратно в машину.
– Итак, – сказал он, заводя машину. – В какой стороне находится эта хижина?
– Что?
– Я спросил, в какую сторону нам ехать? К дереву твоей матери?
Мое сердце сжалось, и я покачала головой. Его слова прокручивались в моей голове, пока я молча смотрела на него.
– Что? Ни за что, Грэм. Ты и так не успеваешь сдать свою книгу издателю, и я не могу просить тебя ехать так далеко только затем, чтобы…
– Люсиль Хоуп Палмер.
– Да, Грэм Майкл Рассел?
– Ты ведь никогда не пропускала праздничные визиты к своей матери, верно?
Я прикусила нижнюю губу и кивнула.
– Да.
– Вот и хорошо. В какую сторону нам ехать?
Я закрыла глаза, и мое сердце забилось быстрее, когда я поняла, что Грэм не собирается отступать. Я ни разу не упомянула, как сильно я переживала из-за того, что не смогла навестить маму. Я ни разу не упомянула, как тяжело было наблюдать за Карлой и Сьюзи, которые так тепло общались с Мэри. По моей щеке скатилась одинокая слеза, а на губах появилась улыбка.
– Нужно ехать по Сорок третьему шоссе в сторону севера. Это займет пару часов.
– Отлично, – сказал он, выезжая с парковки. Открыв глаза, я обернулась на Тэлон и сжала в руке кулон в форме сердца.
Когда мы приехали, было уже совсем темно. Я зажгла гирлянду, которую мы с Мари повесили на дерево во время нашего рождественского визита. Гирлянда осветила темноту белыми огоньками: мамино дерево ярко загорелось, и я подошла к нему, глядя, как оно сверкает. Я села на землю и сцепила пальцы, не сводя взгляда с огней. Этот завораживающий вид вызывал у меня смешанные ощущения. С каждым днем дерево росло и становилось больше, но вместе с тем это был отсчет времени, прошедшего с маминой смерти. И все же весенние визиты были моими любимыми, потому что в это время года все начинает зеленеть и расцветать.