Стоп.
Мой разум возвращался в прошлое, к воспоминаниям, которые я похоронил глубоко внутри себя. Наконец я оторвался от нее, закатал рукава и попытался заглушить шум ее боли.
Двинувшись к двери, которую охранник все еще держал открытой, я оглянулся на женщину, которая распадалась на мелкие осколки, и прочистил горло.
– Люсиль, – позвал я, поправляя галстук. – Позволь дать тебе небольшой совет.
– Да? – Она обхватила себя руками, и ее прежняя улыбка исчезла, сменившись тяжелым хмурым взглядом.
– Чувствуй не так сильно, – выдохнул я. – Не позволяй другим управлять твоими эмоциями. Выключи их.
– Отключить мои чувства?
Я молча кивнул.
– Я не могу, – возразила Люси, не переставая плакать. Она положила руки на сердце и покачала головой. – В этом вся моя суть. Я девушка, которая чувствует все.
И я знал, что она говорит правду.
Она была девушкой, которая чувствует все, а я был мужчиной, который вообще ничего не чувствует.
– Тогда мир сделает все возможное, чтобы превратить тебя в ничто, – сказал я ей. – Чем больше чувств ты отдаешь другим – тем больше они у тебя забирают. Поверь мне. Возьми себя в руки.
– Но… она моя сестра, и…
– Она не твоя сестра.
– Что?
Я провел ладонью по волосам, прежде чем сунуть руки в карманы.
– Она сказала, что ты не ее семья, а это значит, что ей на тебя плевать.
– Нет, – она покачала головой, зажав в руке кулон в форме сердца. – Ты не понимаешь. Мои отношения с сестрой…
– Не существуют. Когда люди любят кого-то – они как минимум упоминают его имя. Я никогда о тебе не слышал.
Люси молчала, но ее эмоции уже начали отступать, и она вытерла слезы. Девушка закрыла глаза, глубоко вздохнула и тихо заговорила сама с собой:
– Воздух надо мной, земля подо мной, огонь внутри меня, вода вокруг меня, дух наполняет меня.
Она продолжала повторять эти слова, и я прищурил глаза. Сама личность Люси сбивала меня с толку. Она заполняла собой все окружающее пространство: взбалмошная, непредсказуемая, страстная и эмоционально нестабильная. Как будто она полностью осознавала свои недостатки и все же позволяла им существовать. Каким-то образом эти недостатки делали ее целой.
– Тебя это не утомляет? – спросил я. – Чувствовать так много?
– Разве тебе не надоедает совсем ничего не чувствовать?
В этот момент я понял, что столкнулся лицом к лицу со своей полной противоположностью, и понятия не имел, что еще сказать этой странной незнакомке.
– До свидания, Люсиль, – сказал я.
– До свидания, Грэм Крекер, – ответила она.
* * *
– Я не лгала, – поклялась Джейн, когда мы возвращались домой. Я не называл ее лгуньей, не задавал ей никаких вопросов о Люси или о том, почему я не знал о ее существовании до этого вечера. Я ничем не высказал своего недовольства, и все же она продолжала говорить мне, что не лгала.