В доме Грэма царила полутьма, и шторы, как правило, были задернуты, не позволяя солнечному свету проникать внутрь. Вся мебель была сделана из темного дерева. Я была уверена, что являюсь самым ярким пятном с моей яркой одеждой и возмутительно растрепанными светлыми волосами.
– Знаешь, для весеннего дня в Висконсине на улице довольно хорошая погода, – сказала я после нескольких минут неловкого молчания. Разговоры о погоде всегда казались мне бессмысленными, но это было все, что я могла придумать. Обычно такая светская беседа всегда помогала разрядить любую ситуацию.
– Правда? – пробормотал он без всякого интереса. – Я никуда не выходил.
– Точно тебе говорю.
Он промолчал.
Хм.
– А ты никогда не думал о том, чтобы разбить небольшой сад? – спросила я. – Сейчас самое подходящее время для посадки растений, а у тебя такой просторный задний двор. Нужно только немного подстричь траву, и будет выглядеть очень красиво.
– Меня это не интересует. Это пустая трата денег.
– Оу. Ну ладно.
Хм.
– Олли кажется милым, – заметила я, делая последнюю попытку. – Он тот еще любитель поболтать, правда?
– Такая у него натура, – пробормотал он.
Я наклонила голову, вспомнив совет Олли следить за выражением глаз Грэма.
– Он для тебя очень важен, так ведь?
– Он был моим профессором, а теперь консультирует меня насчет писательства – ни больше ни меньше.
– Я слышала, как ты смеялся. Не думаю, что много людей способны вызвать у тебя смех. Я не знала, что у тебя вообще есть чувство юмора.
– У меня его нет.
– Ну да, конечно, – согласилась я, зная, что он лжет. – Но мне показалось, что вы довольно близки.
Он не ответил, и на этом наш разговор закончился. Мы продолжали ужин в тишине, и когда радионяня предупредила нас о том, что Тэлон заплакала, мы оба вскочили с места.
– Я проверю, – сказали мы в унисон.
– Нет, я… – начал он, но я покачала головой.
– Я здесь именно за этим, забыл? Доедай свою еду, и спасибо, что поделился со мной.
Он кивнул, и я пошла проверить Тэлон. Она широко раскрыла глаза и перестала плакать: слезы сменились легкой улыбкой. Именно такой я представляла себе улыбку Грэма. Когда я приготовила ей бутылочку и начала кормить, Грэм вошел в комнату, прислоняясь к дверному косяку.
– Все в порядке? – спросил он.
– Она просто проголодалась.
Он кивнул и откашлялся.
– Профессор Оливер – очень яркая личность. Он прямолинеен, разговорчив и в девяноста девяти процентах случаев несет полную чушь. Я понятия не имею, как его жена и дочь мирятся с его дикими выходками. Ему восемьдесят лет, но он ведет себя как ребенок и часто выставляет себя хорошо образованным клоуном.