– Докажу, что он ошибается?
– Грэм живет с твердой уверенностью, что люди всегда уходят. К сожалению, его прошлое только доказывает это убеждение. Так что отчасти он испытывает облегчение от того, что ты ушла. В конце концов, он с самого начала был уверен, что рано или поздно ты исчезнешь из его жизни. Вот почему он терпеть меня не может. Я упорно продолжаю появляться у него на пороге, и это сводит его с ума. Так что если ты хочешь каким-то образом отомстить Грэму за причиненную им боль – докажи ему, что он не прав. Скорее всего, он будет вести себя так, будто ненавидит тебя за это, но помни: правда кроется в его глазах. Его глаза будут беспрестанно тебя благодарить.
– Олли?
– Да?
– Какое слово он назвал? Как он меня описал?
– Чистой, моя дорогая. – Профессор в последний раз приподнял шляпу и открыл дверь. – Он назвал тебя чистой.
* * *
Он нахмурился и скрестил руки на груди.
– Ты вернулась, – удивленно произнес Грэм, обнаружив меня на его крыльце. – Честно говоря, я думал, что ты вернешься намного раньше.
– С чего ты взял? – спросила я.
– Профессор Оливер сказал мне, что ты получила цветы.
– Да.
Он поднял бровь.
– Это было четыре дня назад.
– Ага.
– Что ж, тебе потребовалось много времени, чтобы прийти и сказать спасибо.
Его суровый сухой тон меня не удивил, и все же он задел меня за живое.
– С чего бы мне благодарить тебя за цветы? Ты их даже не выбирал.
– Какая разница? – спросил он, почесывая затылок. – Ты все равно их получила. Не будь такой неблагодарной.
– Ты прав, Грэм. Я здесь самая большая грубиянка. В любом случае я пришла только из-за твоего сообщения о том, что Тэлон заболела.
Я вошла в дом без приглашения, сняла пиджак и положила его на стул в гостиной.
– Небольшая температура, но я не был уверен, что… – он замолчал. – Ты вернулась, потому что она заболела?
– Конечно, вернулась, – фыркнула я. – Я ведь не чудовище. Если Тэлон нуждается во мне – я буду здесь ради нее. Просто ты отправил сообщение только сегодня.
– Да, конечно, – он кивнул. – Послушай…
– Не извиняйся, я все равно не поверю.
– Я и не собирался извиняться. Я хотел сказать, что прощаю тебя.
– Что?! Это за что же?
Он повернулся, взял мой пиджак с дивана и повесил его в шкаф.
– За то, что ты вела себя по-детски и исчезла на несколько дней.
– Ты ведь шутишь, правда?
– Я не из тех, кто шутит.
– Грэм… – начала я, но тут же закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы не сказать чего-то такого, о чем потом пожалею. – Ты можешь хоть на секунду притвориться, что чувствуешь вину за свое поведение в музее?
– Вину? Я готов подтвердить каждое слово, которое сказал тем вечером.