Схватит незадачливый нуб такой алмаз или любой другой драгоценный камень и таскает с собой, не замечая, что черное зерно уже поселилось в самой игровой кукле. И в один прекрасный день игрок теряет над собой контроль и начинает убивать всех и вся. И хорошо, если это будут неписи на площади, а если собственные согильдейцы во время рейда подземелья. Докажи потом, что ты не козёл.
А есть и те, кто догадываются инкрустировать алмаз в амулет, а то и навершие меча. Тогда пиши пропало, мало того, что на персонажа проклятие словишь, так еще и дорогую вещь загубишь.
Конечно, проклятые предметы можно сбыть на черном рынке, но стража за такое по головке не погладит. Аккуратным надо быть в подобных делах. На игроке надолго остается темная аура проклятой вещи.
Я отпустил Грызлика, спутник больше не пытался поднять камень. Надо бы его спрятать. Некоторое время пришлось потратить на то, чтобы найти подходящие железяки. Пластинчатые наручи зубастика воина идеально подошли.
Я вышел из подземелья. Побродил по вымершему посёлку. С трудом нашел кузницу. Раздул очаг. Засыпал углей. Снова покачал меха. Бросил заготовки в огонь. Подождал, пока они раскалятся до красна. Схватил первую из них клещами и уложил на наковальню. Кузнечный молот ударил по металлу, высекая искры.
Система подсказывала куда бить. В скором времени предмет был готов. Я создал простейший магический железный футляр. Вернулся в подземелье. Крысы уже начали подъедать тела. Это система запустила утилизацию залутаных мобов.
Я, не прикасаясь к алмазу, убрал его в шкатулку. Такие вещи не часто попадаются. Не стоит разбрасываться подобными находками. Глядишь еще пригодиться. В игре порой удаётся найти применение самым необычным предметам.
Так с этим разобрались, что у нас по наградам? За победу система одарила меня бонусами почти ко всем возможным навыкам и характеристикам. К тому же с четырнадцатого, я апнулся аж до девятнадцатого. Естественно получил новый ранг достижения «Один в поле воин». Теперь бонус на урон от него составлял 3%. Мелочь, а приятно.
После боя даже возникла шальная мысль подать условный знак Толику, но я снова отверг её как несвоевременную. Надо деяния покрупнее, чем кровавая бойня в подземелье.
Разумеется, и великое деяние мне тоже засчиталось и даже шрам разрешили оставить. Благо выбор мест снова был обширным. Я поигрался и сделал тонкий изящный носик более расплющенным и чуть с горбинкой, как после хорошо сросшегося перелома. Теперь моя морда все больше походила на обычную рабоче-крестьянскую, какой она являлась в реальной жизни.