— И, большую штакетину? — для прояснения картины уточнил я.
— Порядочную, два раза зачерпнул и полказана выел, ‒ посмотрев на меня критически, ответила она.
— Полказана?.. Может, они ему не штакетину, а целую доску от своей юрты отодрали?
— Весьма возможно, я-то там не была. Интересно путешествовать. В мире есть столько мест, где я ни разу не была. Мне хочется везде побывать, я так много всего хочу увидеть.
— И поесть?.. — несмотря на свою грациозность, она любила вкусно поесть, хотя редко могла себе это позволить.
— Всенепременно! — блеснув глазами, расхохоталась она. ‒ Конечно же, надо все испробовать. Только так и не иначе.
Ли, как и я, родилась в дороге. У нас обоих горел в крови неугасимый огонь странствий, как и у многих других, тех, которые в детстве переезжали с места на место. Сформировавшееся у них биополе не совпадает с геофизическим фоном ни одного из временных мест их проживания. Они всю жизнь ищут и не находят то, заветное место на земле, где им будет хорошо, и всему этому есть объяснимый физический стимул — несовпадение их биополя с геофоном обитания. Эту новую, но пока не подтвержденную наукой теорию, Ли с увлечением мне разъясняла.
— Притянуто за уши, — скептически возражал я, хотя невнятная тоска по далеким краям не оставляла меня никогда. — Предпосылки да предположения, и никаких фактических доказательств.
С моей точки зрения, все это было занимательно, и не более. Пришло время, и я убедился, что в этом есть свой сокровенный смысл.
* * *
Париж ‒ «Париж»…
Когда не было гастролей, свое утро Ли, как правило, начинала в популярном в узких кругах кафе без названия на углу Проспекта Ленина и улицы Сталеваров. Постоянные посетители называли его Париж. Почему «Париж»? А не, скажем, «Крыжополь» или «Канкрыновка», или тот же «Чертомлык»? — вопрос риторический. Скажешь, примером: «Встретимся в Париже», и у тебя возникнут совершенно неординарные ассоциации. Мелочь, конечно, но приятно. Тем более, что умение жить и выжить в этом узком, смердящем затхлой кислятиной мире, состоит в умении делать события из мелочей. Именно они помогают вырваться за границу обыденности.
Каждый день Ли отправлялась сюда, как на работу. Здесь она встречалась со своими приятелями и знакомыми, которым не было числа. Это был ее дом и клуб, где собирались все и отовсюду. Ли просиживала здесь днями с неизменной чашкой кофе в руке в окружении зараженных неизлечимым снобизмом интеллектуалов, томных декадентов и манерных эстетов. Она принимала активное участие в бесконечных дебатах о смысле фразы: «рукописи не горят» из «Мастера и Маргариты», бурных спорах о том, сколько раз (16 или 17) Сталин приходил смотреть «Дни Турбиных», либо в зубодробительной критике нового романа Маркеса и в безмерном превозношении «Зеркала» Тарковского.