Что бы ни снимал с себя Алехандро — повседневную пыльную одежду, бриджи, джинсы, безупречный летний костюм, который, должно быть, стоил целое состояние, — конечный результат был тем же самым — великолепное обнаженное тело. «Может ли кто‑нибудь быть таким же красивым, как Алехандро Сабато?» — с тоской подумала Эмили. У него были длинные и мускулистые руки и ноги, накачанный пресс, потому что он много тренировался. Он снял пиджак с рубашкой, расстегнул молнию на брюках и позволил им упасть на пол, оставшись в одних боксерах, и она не смогла отвести взгляда от большой выпуклости и от дразнящей линии темных волос, спускавшихся к паху.
Заметил ли он, куда она смотрела? Скорее всего, да, потому что с намеренной провокацией провел пальцами по своему эрегированному члену, и краска залила ее щеки.
— Смущена, Эмили? — мягко спросил он, но в его вопросе чувствовалась жесткость.
На ум Эмили пришло множество ответов, хотя при виде столь красивого мужчины вообще было трудно сосредоточиться. Она могла бы попросить его не дразнить ее, не использовать свой опыт и мастерство.
Но ей нужно было взять себя в руки. Эмили больше не была семнадцатилетней девственницей, чей мир вращался вокруг лихого молодого игрока в поло, которого она знала с двенадцати лет. Ей уже было двадцать шесть. Если она собиралась заняться сексом с Алехандро — а так оно и было, иначе она не лежала бы здесь голая и изнывающая от желания, наблюдая, как он раздевается, — то разве они не должны быть на равных?
Поэтому она приподнялась на локтях, заметив, как его взгляд скользнул по ее груди, и пристально посмотрела ему в глаза. Она вспомнила фильмы, где уверенные в себе женщины улыбались, как будто это было совершенно нормально — заниматься сексом и говорить о своих ощущениях.
— Да, я немного смущена. И ты тоже, — ответила она с легкой улыбкой, снимая бюстгальтер и трусики. — Почему бы тебе не поторопиться?
Эмили потрясли ее слова. Она подозревала, что в душе он был немного старомоден. Его лицо на мгновение потемнело, а потом он сбросил боксеры и направился к ней с абсолютной уверенностью в своей возбужденной наготе.
— Ты имела в виду — вот так? — спросил он, накрывая ее своим телом.
— Да, — выдохнула она. — Я имела в виду именно это.
— Скажи мне, как ты хочешь?
— Я… на твое усмотрение.
Алех приподнялся на локтях и заглянул в темноту ее сапфировых глаз. Ее губы были приоткрыты, их влажный блеск манил, но он все еще не мог заставить себя поцеловать ее. Поэтому провел кончиком языка вниз по ее шее, а затем к груди, сделав влажную дорожку вдоль впадины между ее грудями. Он чувствовал соленый вкус ее пота, и она слегка застонала, когда он сосредоточился на одном дерзком холмике, дразня сосок, пока тот не стал темно‑розовым и сморщенным, а потом сделал то же самое с другой грудью.