Ее замешательство усилилось.
— Тогда почему ты не улыбаешься?
— Потому что я кое о чем подумал. Хочешь узнать, о чем именно?
На самом деле она не хотела, потому что подозревала, что ей это не понравится. Но нельзя было просто закрыть уши руками, она ведь уже не ребенок.
— Продолжай, — тихо сказала она.
— Я и забыл, как хорошо ты это делаешь. Но когда ты лизала и сосала меня с таким мастерством, я не мог не задаться вопросом, скольким другим мужчинам ты делала точно так же.
Делала точно так же? Эмили отпрянула с негодованием.
— Ты спрашиваешь, со сколькими мужчинами я переспала?
Он на миг удивился ее откровенности, но быстро пришел в себя.
Его голос прозвучал резко.
— Именно об этом я и спрашиваю.
Эмили давно беспокоила собственная ложь, и сейчас выдалась прекрасная возможность сказать правду.
— Ни с одним, — отрезала она.
Он слегка изменил позу, его глаза сузились.
— Прошу прощения?
— Ни с одним, — повторила она. — Повторить по‑испански? Ты — единственный мужчина, с которым я занималась оральным сексом! Единственный мужчина, с которым я была близка! Единственный! Ты понимаешь? Я сказала тебе, что хочу заниматься сексом с другими мужчинами, потому что это был единственный способ гарантировать, что ты не будешь меня преследовать. Я знала, что тебе станет противно, и оказалась права. Но я сказала так, потому что думала, что так будет лучше для всех. Я не видела, что у нас есть будущее вместе, Алех.
Алех сел, его сердце бешено заколотилось, когда смысл ее слов дошел до его недоверчивых ушей. Она не спала ни с кем восемь лет? Неужели это правда? Он взглянул на нее. Ее щеки раскраснелись, длинные светлые волосы растрепались, губы распухли от его поцелуев. С одной стороны, он был рад, — конечно, рад — потому что мысль о том, что она так интимно прикасалась к другому мужчине, была подобна удару кинжала глубоко в сердце. Но, с другой стороны…
Гнев начал подниматься в нем, как медленная волна океана в приближавшемся шторме.
— Значит, когда ты сказала мне, что тебе нужны другие мужчины, более подходящие…
Она покачала головой:
— Это была неправда. Ты был единственным мужчиной, которого я когда‑либо хотела, — выдохнула она. — Единственным, с кем я когда‑либо вступала в интимную связь. И ты все еще остаешься моим единственным.
Алек почувствовал прилив первобытного удовлетворения, но отбросил это чувство, потому что сексуальная исключительность была не совсем тем, на чем он был сосредоточен, независимо от того, насколько ему было приятно осознавать, что он был единственным. Она совершенно упустила суть и смотрела на него так, словно он должен был быть доволен. Как будто она сделала ему подарок, а на самом деле подтвердила самую горькую правду. Ужас был в том, что он почему‑то считал ее непохожей на остальных.