— Кое‑что из этого правда, — хрипло сказала она. — Мой отчим оставил мне Джойю. Но я ни в коем случае не просила Томаса связаться с тобой. Ты последний человек, к которому я бы обратилась.
Губы Алехандро сжались, когда он услышал ее мягкий английский выговор. Конечно, ведь он был бедным парнем с крепким телом, признанным подходящим для того, чтобы ввести ее в мир наслаждения, а затем отброшенным в сторону как бесполезный мусор. Эмили Грин выставила его дураком, не так ли? Уставилась на него своими большими сапфировыми глазами, тряхнула своими светлыми волосами, как дерзкий пони, и они рассыпались по ее спине, как поле золотой пшеницы. Он был потрясен ее английской красотой, ее белоснежной кожей, дерзкой силой ее молодого тела — длинными ногами, тонкими руками и волнующим изгибом бедер.
Жаркими летними ночами, когда он лежал один на своей узкой койке рядом с конюшней, пот струился по его лбу, и его переполняло желание, когда он представлял ее в своей постели. А потом, когда его мечта наконец‑то сбылась и он заполучил ее, она ушла, не оглянувшись, раздавив его честь, его надежды своими дорогими кожаными туфлями.
Он был поражен ее поведением. Все женщины — обманщицы и плутовки. Но Эмили ранила его больнее всех, у нее в руках оказалось самое острое лезвие, которое глубоко вонзилось ему прямо в сердце.
— И что ты собираешься делать? — спросил он, бросив сочувственный взгляд на лошадь, которая все еще пыталась собраться с силами, чтобы ткнуться носом в руку Эмили. — Всадишь ей пулю в голову?
Она отпрянула, глядя на него так, словно он только что поднялся из глубин ада.
— Ты хочешь, чтобы я убила свою лошадь? — обвинительно произнесла она дрожащим голосом. — Ты, который всегда любил животных?
— Да, я любил их и до сих пор люблю, — заявил он. — Больше, чем людей, и слишком сильно, чтобы обрекать их на верную гибель. Ты этого хочешь для Джойи, Эмили?
— Конечно, это не то, чего я хочу, — ответила девушка, покачав головой, и он залюбовался светлой блестящей гривой ее волос. — Но у меня его нет…
— Нет чего? — вкрадчиво спросил он.
Эмили уставилась на Алехандро, не желая раскрывать правду. Но что толку от гордости в такой ситуации? Она должна думать о Джойе, а не о том, какое впечатление произведет ее бедность на этого миллиардера с великолепным телом.
— У меня нет средств, чтобы ухаживать за ней, — призналась она. — Я живу в маленькой квартирке в центре Лондона и не могу перевезти ее туда…
— Сомневаюсь, что кобыла вообще переживет это путешествие.
Она кивнула.
— Я веду очень скромный образ жизни, — продолжала она, чувствуя, как кровь прилила к ее щекам, когда он продолжал смотреть на нее с оттенком презрения. — Что, конечно, не позволит мне финансировать лечение Джойи здесь, в Аргентине.