— Черт возьми, тебя Майк. Ты странный, загадочный человек, и черт тебя возьми, мне это до жути, как не нравится. Если ты хочешь забыть что-то, то я советую тебе отвлечься.
— Отвлечься? В каком смысле? Начать курить травку? Ты ведь это хотела только, что предложить мне?
— Не-е-т! — во весь голос завопила Магали. — Я призираю тех, кто курит это дерьмо. Просто… — она замешкалась, пыталась подобрать слова, но ее молчание затянулось.
— Короче, мне надо выпить, причем много, только капли алкоголя смогут на время утихомирить то потрясение, которое случилось у меня относительно недавно. Мне смогут продать алкоголь?
— Майк, я думаю тебе незачем пить. Пойми, что завтра у тебя будут те же самые проблемы, что сегодня.
— Я не прошу тебя отговаривать от этого. Я прошу тебя ответить на один простенький вопрос. Мне продадут алкоголь, или нет? Неужели тебе тяжело сказать, да или нет?
— Я не знаю, я не покупала.
— Но ты же, пила, от тебя несет, как от бомжа в одном из переулков центра города, где их обычно много, как мух на дерьме.
— Что? Я… я… я честно говорю, что не покупала. Но я не лгу, что выпила немного. Но мой организм, он, как… дерьмовый фильтр, который нихрена не может отфильтровать. Другие пьют десятки бутылок, и им все ровно. У них даже глаза не валятся в кучу, — Магали, начала отчитываться передо мной, словно перед парнем, который отслеживал каждое ее движение. Но, как это не странно меня это даже не напрягло, а я продолжил вымещать на ней свое зло, которое никогда не срывал на людях. Я не скрываю, у меня были нервные срывы, как у всех грешных людей. И, пожалуй, в те моменты, я бросал книги на пол, пинал подушки, бил кулаком стену, и просто орал про себя, но этот срыв, был невероятно импульсивным. Я хотел в буквальном смысле, взять и… ударить ее, чтобы ее рот закрылся, а я смог бы тогда посидеть в тишине, и спокойно обдумать все.
— Какого хрена ты сейчас рыдаешь? Мне абсолютно…
— Майк… пожалуйста, перестань. Что с тобой? Я уйду, только перестань так говорить, — черт тебя возьми Майк. Какой же ты придурок! Как можно общаться с такой девушкой, как она, в таком неосмысленном тоне. Ее, тушь, вместе с подводкой для глаз, начали стекать по ее прекрасно гладкому лицу, перекрашивая белую, словно ваниль кожу в довольно мерзкий черный цвет. Я сжал пальцы рук в кулак, а затем опустил голову на руль, сжав глаза, дабы не пролить слезы, вдруг нахлынувшие на меня. Проглотив ужасный осадок негативных эмоций, я повернулся назад для того, чтобы взять пачку с бумажными салфетками.
Я осторожно взял три салфетки, и также осторожно поднес одну за другой к ее прекрасному лицу, чтобы вытереть черную тушь, которая практически дотекла до подбородка. Осторожно вытерев черную полоску туши с ее лица, я провел правой рукой по нему, не зная зачем. Ее лицо было невероятно гладким, а глаза, которые непонимающе смотрели на меня, словно два бриллианта для женщины притягивали своей красотой. Правая рука, неожиданно для меня, как и для нее, спустилась ей на плечи, а после осторожно, будто обладая сноровкой, я завел ее за шею. Что нас отделяло от страстного поцелуя? Ничего. Как только мои губы начали медленно, словно в замедленной съемке, приближаться к ее губам, я передумал это делать. Вместо этого, я поднес свои губы к ее уху, и тихо прошептал ей.