Инспектор посмотрел на дворецкого и кивнул:
— Вы что-то хотели, Хакстон?
— В большой гостиной вас ждут напитки и пирожные. Миссис Додсон посчитала — вам там будет уютнее и теплее вести беседу, сэр.
— Благодарю, — ответил Аддерли и поднялся с места.
То, как именно слуги говорили с ним, подтверждало слова Мэдди об уважении и любви к инспектору. Я никогда не жила в подобном доме, по крайней мере, в то время, что я помню, и не могла судить о порядках и приличиях, но даже мне показалось это странным.
Просторная гостиная встретила нас ласкающими слух звуками потрескивающих дров в камине и шумом дождя за двумя большими окнами. Когда на улице такая гроза, на сердце становится особенно хорошо оттого, что можно погреться у огня и насладиться уютом. Эта комната была выполнена в теплых пастельных бледно-коричневом и бежевом тонах. Два больших бежевых дивана, стоящих друг к другу спинками, — один смотрел на окна, а другой на входную дверь. Возле второго приютились низкий столик с угощениями и два глубоких кресла с высокими спинками. Неподалеку разместился круглый стол для игр в карты, окруженный четырьмя резными стульями. Я обратила внимание, что резьба на них была точно такой же, как и на подлокотниках дивана и кресел. Смотрелось очень гармонично. Вообще, эта комната вызывала только приятные эмоции. На украшенном лепниной камине стояли белые подсвечники и несколько миниатюрных фотографических портретов на подставках. Возле камина тоже расположились два кресла из того же гарнитура. Мягкий ковер заглушал мои шаги.
Я предпочла устроиться в кресле у камина, будто все еще пыталась согреться.
— Откуда вы, мисс Хоггарт? — спросил инспектор, пристраиваясь напротив.
— С севера. — Я смотрела, как языки пламени плясали в камине, облизывая небольшие поленья. — Из Аркома.
Эту легенду мы придумали вместе с миссис Баррингтон. Арком — один из немногих городов, которые я хорошо знала и могла быть уверена, что не попадусь на лжи.
— Как вы попали в Вичпорт? — Я слышала настоящий интерес инспектора, а не просто жажду владеть информацией о собеседнике, присущую полицейским.
— Родители умерли, и я осталась совсем одна. В родных стенах было тяжело. Некоторое время я искала себя, немного путешествовала и, наконец, осела в пансионе миссис Баррингтон.
Жгучая тоска снова опалила сердце. Говорить о себе, как о той, у которой была семья, — порой просто невыносимо. Мне отчаянно хотелось принадлежать кому-то или чему-то: городу, дому, комнате. Какому-то человеку. Но я понимала, что, даже если у меня и была семья когда-то, они уже давно умерли и там, за дверью далекого дома, меня никто уже не ждал. Слезы сами собой покатились из глаз, и я постаралась утереть их, прежде чем инспектор заметит.