– Да знаю я. Я – Гастон, смотрю здесь за порядком. Ловко ты меня.
Парижские апаши – это типа нашей братвы девяностых. Романтизированные уголовники, что тянутся к прекрасному вообще, и красивой жизни в частности. В начале века они были чуть ли не культурным феноменом. Будучи, по сути, простыми гопниками, они не стеснялись бывать в гламурных местах, где много общались с богемой и скучающими рантье. В результате они первые создали образ романтичного уголовника, бандитствующего не по дебильности, а потому что это общество ужасно, и не способно оценить мятущуюся душу. Потом случилась война, и многие из тех, кто был апашем изначально – погибли. Многие стали буржуа. Да и полиция не бездельничала.
Но сама традиция крепко укоренилась. От моды на воротники рубашек поверх пиджака, и кепок восьмиклинок. До правила иметь на каждый квартал или район кого-то типо смотрящего.
Я махнул гарсону повторить. Перно – очень крепкая штука. Даже легкий анастетик. Самое оно.
– Понимаешь, Гастон, это была моя девушка. Я не мог уйти.
– Что, тут цыпочек мало?
– Мне чужого не надо. А свое не отдам.
– А у тебя здесь еще что-нибудь есть?
Мы оба засмеялись.
– Август! – позвал я официанта – я ухожу, все что выпьют господа – за мой счет.
Сунул ему десять франков. Протянул руку Гастону. То пожал её. Проворчал:
– Лучше бы мне отдал, нечего им пить в разгар работы.
Я похлопал его по плечу и пошел к выходу.
– Русский! – я обернулся – ты обращайся, если что.
– Меня зовут Айвен. Обязательно обращусь. Пока господа.
Мадам Клоди зашлась от восторга.
– Мсье Колтцофф! Это было великолепно! Давно пора было уже разобраться с этими хулиганами. Где вы научились так драться?
– Я из России, мадам Клоди. У нас, выходя из дома, нужно победить медведя, что слоняется возле входа. Иначе никуда не пойдешь. Ни в театр, ни в лавку. Так и научился.
– Вы, Айвен, все шутите. А я договорилась со стекольщиком. Он вставит вам окно. Всего за сорок франков.
Боже мой! А жизнь-то налаживается! Эдак еще пару морд набью и печку получу! Однако нужно деньги перепрятать. А то будет вставлять, гадом буду – найдет.
– Мадам Клоди! У меня нет слов. Я теперь, благодаря вам, буду жить, а не существовать. Я сейчас принесу деньги.
Кафе де ля Пост, где я пою по выходным, место более пафосное, чем Тетушка Катрин. Некоторое время я здесь выступал, бродя между столиками. Потом стал на разогреве у небольшого оркестра, что развлекал публику по ночам. А потом ударил кризис. И по выходным оркестр играет в другом месте. Так я оказался хэдлайнером. Небольшая эстрада, с микрофоном и парой допотопных колонок, позволяют мне больше играть чем петь. Я этим охотно пользуюсь, и жгу не по-детски. Основной контингент американские туристы. Им нравится. Тем более что я помню много кантри песенок. По нынешним временам совершенно неприличных.