– Ты не знаешь, Ваня, почему я узнаю о том, что намерена перебраться с тобой в Аргентину – от Ольги? – спросила Наташа уплетая Нисуаз.
– Хм. Я вообще про это впервые слышу. Барон, вы не знаете, кто это такое трепло?
– Перестань, Кольцов. Весь Париж знает, что ты ревнуешь княжну к послу. И из опасений не хочешь в Бразилию.
– Дамы, не слушайте его. Я опасаюсь оставить страну без дипломатии. Не самому же послом Бразилии становится!
Потом я рассказал, в основном Эльзе, что пересидеть, и потренироваться в модных изысках на беззащитных Аргентинцах – отличная мысль. Просто нужно к ней привыкнуть. А уж то, что у Модного Дома Скиапарелли есть такая мощная поддержка как барон Мейдель, и вовсе должно её успокоить.
Ночью Наташа уткнулась мне носом в шею, и сказала:
– Ты же там не долго будешь, Ванечка?
– Куплю дом и вернусь.
– Мне страшно.
– Не переживай, солнце. Все будет отлично!
– Как может быть все отлично, если мой мужчина безответственный, легкомысленный, самонадеянный болван. Еще и бабник.
– Про бабника я еще не слышал.
– А я только что добавила. Что бы ты понял всю глубину моего отчаяния.
– Поехали со мной?
– Ванюш, я же только мешаться буду.
– Поехали вдвоем.
– Я тебе сожру пока мы будем плыть еще только туда. На обратном пути буду глодать кости.
– Подумаешь, зато тебе будет весело.
– Нет. Давай уж через полтора-два года. Уеду в эмиграцию. Все будет интересно и внове. Ты пока без меня сплавай.
– Вернусь с бородой по пояс. В шкуре пумы на голое тело.
В конце двадцатого века русские полюбили Лондон не потому, что прятали там деньги. Для этого есть места и получше. Дело в том, что там можно было жить жизнью обычного человека, не заморачиваясь охраной, и прочим эскортом. Обладатель миллиардного состояния, одиноко едущий в лондонском такси – банальнейшая картина. Жизнь в Лондоне организовалась так, что никому не интересно, кто там бродит по улицам. А преступность низкая. И русские богачи не упускали возможности просто пожить, не в окружении охраны и персонала, а в качестве обывателей. Причем обывателей именно мегаполиса. В Швейцарии, к примеру тоже всем на всех плевать, но – провинциальность и ленивая скука, без яркой ночной жизни, и знаковых культурных событий.
Перед второй мировой ту же роль играет Париж. Любой богач планеты, приехав сюда, совершенно спокойно гуляет по бульварам, и никому до него нет дела. Как я заметил, даже сэр Энтони Ротшильд передвигается по городу в авто с водителем и секретарем. И все. Ни машин сопровождения, ни перекрытия перекрестков. Времена конечно патриархальные, но и местная жизнь утроена так, что нет особых причин для беспокойства. Более-менее серьезная преступность кучкуется вокруг Монмартра с его туристами, и запретными развлечениями, и в предместьях. А в кварталах буржуа и знати, и вовсе покой и благодушие. Понятно, что в острых ситуациях в Париже любой найдет и охрану и специалистовпо защите. Но без повода осложнять себе жизнь нет никакого смысла.